Память гарпии (СИ)

— Умер? — Орфин горько рассмеялся. — Да. Трудно было не понять. Там вон мой труп — то еще зрелище.

Мужчина хмыкнул, затем пояснил:

— Отвечая на твой вопрос: я прилетел.

Орфин окинул его недоверчивым взглядом.

— М-м, крылья?

Вокруг глаз бродяги сложились веселые морщинки. Он покачал головой и безмолвно оторвался от земли. Мыски обуви почти касались бетона, и всё же он парил. Одежда развевалась, и он чуть развел руки, словно удерживая равновесие. Спустя несколько секунд беззвучно опустился.

— Так многие умеют. И тебя смогу перенести.

Он представился Алтаем, и Орфин в ответ тоже назвал прозвище. Они подошли к пустому краю плато, за которым гуляли ветра. Орфин окинул прощальным взглядом жуткий остров за спиной. Куда бы Алтай его ни вел, он был рад покинуть эту опостылевшую клетку.

Бродяга протянул руку и объяснил, как надо взяться, чтоб они смогли вместе полететь: на манер старинного рукопожатия, когда один держит запястье другого. По легенде, так убеждались, что в рукаве нет кинжала.

— Просто расслабься, — велел он.

Идея шагнуть в пустоту пробуждала первобытный страх. Они крепко взялись за руки, кочевник оттолкнулся посохом и взмыл, увлекая спутника за собой. На секунду Орфина охватила странная невесомость, словно его накачали гелием. Воздух показался мягкой подушкой.

«И всё же кто он? — подумал Орфин, изумленно глядя на штрихи снега вокруг. — Куда мы летим? И что он потребует за свою помощь?»

В следующий миг он выскользнул из потока, и беспощадная гравитация потащила вниз. Он резко повис на руке Алтая. Их занесло, раскрутило. Пурга ударила по лицу, и Орфин зажмурился. Он отчаянно цеплялся за запястье проводника. Мелькнула мысль, что надо отпустить, чтоб не тащить его за собой на дно, но он не сумел. Пальцы словно окаменели от ужаса.

Их кидало из стороны в сторону рваными рывками, ниже и ниже. Алтай что-то кричал, но в свисте ветра было не расслышать. Внезапно Орфина больно стукнули сперва по локтю, затем по кисти, сжимавшей руку Алтая. Он охнул от ужаса и разомкнул пальцы.

Падение засвистело сквозь сердце и желудок. Но оказалось кратким. Он разбил спину о бетон и гравий и остался дрожа лежать на клочке разбитой дороги — совсем маленьком, не больше одноместного гаража. Зажал ладонями лицо.

— Ты нас обоих чуть не угробил! — услышал он.

Алтай стоял на другом таком же крохотном обломке тверди. Посох грозно возвышался над ним, а песочные одежды колыхались на ветру. Лица было не разобрать во мраке.

Орфин сел на колени.

— Прости! Я… не знаю, что произошло! Я не хотел так!

— Я тебя спасаю, а ты не можешь мне минимально довериться! Вот, что произошло. Ты нарушил общий полёт. Повезло еще, что здесь эти обломки!

— Я ведь не знал! Теперь я смогу!..

— Нет, — глухо отрезал Алтай.

Орфин подскочил.

— Ты не можешь меня тут бросить! Там хотя бы был целый остров — а здесь? Дай мне шанс!

— Мне очень жаль.

В голосе звучали горечь и приговор.

— Пожалуйста!

Алтай оттолкнулся, подняв волну колючего снега. Орфин вскочил ему вслед, но высокая фигура уже утонула в черноте.

— Стой! Нет!

Прыжки кочевника прочерчивали мрак широкими дугами. Он перескакивал с одного каменистого обломка на другой, взбираясь по ним словно по лестнице.

Сколько ни вглядывался, Орфин больше не видел проводника. Стоя на краю земли, он в оцепенении смотрел вдаль, на россыпь астероидов. Можно подумать, что мир наверху медленно крошился и по кусочкам оседал в бездну. К горлу подступил истерический смех.

«Я умер, — подумал Орфин, не в силах шелохнуться. — И навсегда останусь здесь».

От горького отчаяния хотелось молиться, но некому.

— Хотя бы ответь на вопросы! — крикнул он как можно громче. — Алтай!

Тишина. Что еще оставалось? Что еще…

Ближайший остров висел метрах в двадцати. Орфин сфокусировал внимание на нём. Алтай ведь прыгает как-то. Ловит потоки ветра. Он сказал, что многие так могут. Вспомнилось щекочущее чувство невесомости, возникшее в первый миг полета.

Пустота внизу зияла бесконечностью, и желудок едва не выворачивался от долгого взгляда туда.

Один-единственный шанс. Но это лучше, чем ничего. Лучше, чем гнить здесь и медленно сходить с ума.

Орфин глубоко вдохнул тяжелый сухой воздух, глядя на ребристый контур далекого острова. Нужно поймать ритм ветра. Это должно быть похоже на музыку. Словно петь с кем-то в унисон. Вдох — вперед, выдох — назад. Он прикрыл глаза и стал раскачиваться с носков на пятки. Оседлать бурю, как речную волну, и плыть, слившись всем телом с током воды. Холодный ветер студил кожу. Его порывы никак не входили в резонанс с дыханием Орфина, с его ожиданиями, но по телу бежал жар, и с каждой секундой крепла решимость к прыжку.

— Ты что вздумал, идиот!

Орфин резко распахнул глаза. На острове, куда он хотел добраться, стоял Алтай — мешковатый силуэт с посохом.

— Не пытайся, — бросил он через пропасть. — Ты не полетишь: ты не бродяга. Задавай свои вопросы, — добавил он.