Память героя (СИ)

На этом месте слизеринец снова оборвал свою фантазию, поскольку понял, что опять сильно увлёкся. Вряд ли стоило серьёзно полагать, что их встреча произойдёт подобным образом. Слишком невероятна была эта сцена. Скорее всего, Гермиону Грейнджер он сейчас увидит за большим письменным столом, на котором будет лежать множество книг, в то время как сама девушка будет выписывать что-то из старинного фолианта на тонкие листки пергамента. Тео буквально ощутил на себе взгляд колдовских карих глаз девушки, когда она, оторвавшись от своей работы, посмотрит на него. Слизеринец представил, как несколько мгновений они будут просто смотреть друг на друга, молча передавая свои чувства и переживания. А в это время комната будет меняться. И уже не важно, по чьему именно желанию, ведь результат понравится им обоим. Исчезнут стол и книги, появится камин, столик, сервированный к чаю, и кресло рядом с тем, в котором по-прежнему будет сидеть самая прекрасная девушка в мире. Но он не сядет в кресло… Вопреки всем правилам и традициям, он опустится на ковер у ног гриффиндорки и, улыбнувшись, положит ей голову на колени. А Гермиона, на миг замешкав, начнёт нежно и ласково перебирать его волосы. И вот так, сидя у её ног и блаженствуя от её прикосновений, он начнёт свой рассказ… Рассказ о произошедшем в Министерстве и о том, какие чувства он испытывал, находясь в самом центре всех этих событий.

Он расскажет всё, ничего не скрывая и не утаивая. Расскажет, как страшно было стоять перед жутким монстром и стараться ничем не выдать себя. Поделится, какой ужас охватил его, когда он понял, что её друг Гарри Поттер находится в ловушке Воландеморта, и какую гордость он испытал, как этот самый Поттер, будущий возлюбленный Малфоя, не побоялся дерзить и ставить на место самого могущественного тёмного мага Великобритании. Не станет он утаивать, какую горечь почувствовал в тот момент, когда стало известно, кто именно среди гриффиндорцев оказался предателем, и какое облегчение он испытал, когда понял, что даже такой удар не может пошатнуть уверенность Поттера. Слова будут литься непрерывным потоком, и он сможет во всех подробностях описать, как жутко звучал голос их преподавательницы, произносящий слова рокового пророчества, из-за которого было поломано столько судеб. Слушая его рассказ, Гермиона сможет представить, как устрашающе выглядел её друг, когда с видом сомнамбулы направился к застывшему слизеринскому декану. Гриффиндорка сможет оценить ту бесхитростную фразу Рона Уизли, которая и помогла сбросить Поттеру наваждение. Он ещё будет рассказывать о появлении анимагов и оборотней, о битве между ними и упивающимися, о призраках, наколдованных Поттером для Воландеморта, и о зелье, лишившем змееликого монстра силы. А потом… Потом слизеринец расскажет о миге поражения, когда к их бывшему профессору ползла Нагайна, а в Поттера попал зелёный луч смертельного проклятья. На несколько мгновений он замолчит, не зная, как лучше всего описать ярость и бессилие, царившее в зале до тех пор, пока гриффиндорец не поднялся. Но даже в этот момент рука, перебирающая его волосы, не дрогнет и не остановится. И тогда он решится на последнюю откровенность. Расскажет о словах Крама, не предназначенных ему, но поразивших его в самое сердце. Словах, от смысла которых даже гибель Воландеморта отходила на второй план.

В этот момент Тео подошёл к заветной двери и положил руку на ручку, чтобы открыть её. Как же он надеялся, что девушка, находящаяся там, сможет развеять все его сомнения, убедив, что он всё неправильно понял и что всё у них будет хорошо. И слизеринец, решившись, толкнул заветную дверь…

Сначала Нотту показалось, что он попал в центр стихийного бедствия - шум воды, завывания ветра, скрежет веток по стеклу, - всё это вызывало кошмарное впечатление. Однако уже через мгновенье он понял, что ошибся: буря словно бушевала за стеклянными стенами комнаты, грозя их разрушить, однако же ей не доставало на это сил. Подивившись столь странному пожеланию для интерьера, слизеринец направился к сидящей в кресле в пол-оборота к нему девушке.

Гермиона даже не пошевелилась при его появлении, и только побелевшие пальцы, впившиеся в подлокотники, показывали то, что внутри у неё бушует такая же стихия, как и снаружи. Тео уже собрался что-то сказать, дабы разрядить накалившуюся атмосферу, когда прозвучал тихий надломленный голос:

- Он жив?

Два слова, а слизеринца словно кислотой окатили одновременно и снаружи, и внутри. Всё, что он представлял и ожидал, рухнуло, разбившись об эти два слова. Два слова, но их оказалось более чем достаточно, чтобы убедиться, что сказанное Крамом правда и ему не на что рассчитывать.

- О ком именно ты спрашиваешь? - не сдержался от иронии слизеринец; он понимал, что действует глупо, но ничего не мог с собой поделать. - Чье именно благополучие тебя интересует: Крама или Поттера?

Гриффиндорка повернула голову и посмотрела на аристократа. От этого взгляда парню сразу же перехотелось иронизировать.