Память и мышление

Дифференциация первоначально крайне общего значения этого слова настолько ясна, что не требует никаких особых пояснений. А что была именно дифференциация и первоначальное значение было именно самым общим, видно уже из того, что в разл1гчных вариантах этот «корень» фигурирует именно в качестве указательного или личного местоимения в огромном количестве языков в самых различных местах земного шара[ 93 ].

Но, будучи самым общим, это первоначальное значение в то же время и самое конкретное, самое частное, максимально индивидуальное: ведь что может быть конкретнее указания «это» и что может быть общее слова «это»?

3. Речь и указание.

В словаре основ западносуданских языков, составленном Вестерманном, читаем: Hand — ka,— ta,— пи, gua; и в том же словаре читаем: sagen — ka, —, kan, пи, ta; sprechen — gi, gia, erzahlen — ta. Одни и те же «корни» обозначают и «руку», и «речь». И это понятно: общеизвестно, что сначала человек говорил не только языком, но и рукой. Вот почему во многих самых различных языках эти два слова в сущности одно. Речь и сейчас еще сопровождается жестами.

Из этих жестов в речи самую частую, основную в этом смысле роль играет указывай щий жест. Поэтому понятно, что в очень многих языках в сущности одно и то же слово означает: «говорить» и «указывать». Так, например, в самоанском языке, в словах tacu {си = «досада», «угрюмость», «серьезность» и т. п.; tacu = «рассказывать»), tautau, (и » «стрела», «камыш»; tautau, = «делать стрелы» — «делать стрелы» —«работник», «слуга»), taumatau ( = «правая рука») и т. д. мы имеем в сущности одИо и то же основное слово ta, и, например, tacu atu значит «указывать» и «рассказывать». Но ведь и в русском языке эти слова имеют один и «тот же корень, как, например, и в латинском, где d'ico — «говорю», a indico — «указываю».

Но тогда понятно, почему во многих языках в сущности одно и то же слово означает и «этот», «он» и т. п., и «говорить». Мы видели это и в вышеупомянутых суданских языках («это» - «рука» - «говорить»). Но это же мы видим и в Азии, где, например, в аннамитском языке по = «он», a noi = «говорить». Но это мы видим и в индейских языках: так, например, в языке билохи э значит «это», «он», «говорить». Таких примеров можно привести множество[ 94 ].

В какой степени говорение было связано с указыванием, может проиллюстрировать тот же язык билохи, принадлежащий к языкам сиу. Предположим, билохи надо сказать; «У меня есть мать». Он скажет:

nko"nie nanki. Первое слово—составное: пк = «я», «мне», «мой» и т. п.; о" — делать; т = двигать, применять и т. п. Второе слово ё= «это», причем в языке билохи ё относится всегда к чему-либо предыдущему, притом высказанному, а не подразумеваемому. Наконец, nanki имеет очень общее значение кривого, изогнутого предмета, сидящего и т. п. Если пренебречь грамматикой русского языка, то получится нечто вроде следующего: «меня делать причинять это сидящ...». Говорящий сначала называл того, о ком говорит, притом как деятеля, притом указывая на себя (при имени обязательно должно быть местоимение, личное или притяжательное: «моя», «твоя», «его» мать; просто «мать» не говорят), затем указывал его («это», «он») и называл его деятельность в данный момент (глагол «быть» слишком абстрактен, чтобы иметься в языке билохи). Получается нечто вроде: «меняделательница вот сидит» — несравненно конкретнее, чем «У меня есть мать». Если вспомнить, как сильно индейцы жестикулируют, то первоначальная психология говорящего эту фразу ясна: он называет и указывает, указывает и называет.

Точно так же и в самоанском языке, если надо сказать: «У этого человека два сына»,— говорят: 'о le tagata Penei е toalua ona atalii, что по-немецки, если пренебречь немецкой грамматикой, выглядело бы так: Der Mann... dieser... es... zwai seine Sonne. Я нарочно прибег к немецкому языку, чтобы подчеркнуть, что и в европейских языках мы имеем явные следы прежней роли указаний (сравни, например, во французском языке определенный член 1е = Ше = тот или частое в речи c'est). Первоначальная психология говорящего эту фразу ясна: «этот человек, этот — это два его сына». Подобных примеров можно привести массу и из других языков, например африканских. Но вряд ли в этом есть нужда. Роль указания в истории речи очевидна.