Память (Книга вторая)

В алтайско-саянских горах с доисторических времен жили люди, а бурная история Великой Степи издревле перемешивала ее народности и этнические группы. Тысячелетиями сюда стекалась степная вольница, угонщики табунов, искатели приключений, батыры, поссорившиеся с родичами, оскорбленные тиранством беглецы. В борьбе за существование, в опасных переправах через бурные реки и высокие горные перевалы, в охоте на медведей и козе1 рогов формировался особый тип азиатского горца -это были смелые до отчаянности люди, физически крепкие, выносливые, умеющие владеть оружием и легко переносящие жару и холод. И в самом центре этой страны из разноплеменных элементов сложились с незапамятных времен не слишком многочисленные, но стойкие и сильные племена, называвшие себя «туба», по китайским источникам — «дубо», по Рашид-ад-Дину — «урянхи», по востоковедческой терминологии — «дуболары»…

На географической карте имя этого народа отразилось в названии правого енисейского притока Тубы, образующейся от слияния саянских рек Казыра и Кизира. В наши дни далекие потомки горно-лесных жителей Южной Сибири именуются тофаларами — эта немногочисленная народность прирожденных охотников и оленеводов до революции прозывалась «карагасами» и тувинцами, что по старой русской этнографической терминологии значились «урянхайцами».

Из фундаментального труда Г. Е. Грумм-Гржимайло «Внутренняя Монголия и Урянхайский край» мы узнаем, «что Чингиз-хан набирал из них свои отборные дружины, что они же входили в состав его гвардии». (Курсив мой. — В. Ч.) В том же труде со ссылкой на различные источники указывается, что свою славу отменных воинов урянхайцы пронесли через века, принимая участие во многих азиатских войнах. Известный граф Рагузинский, занимавшийся в XVIII веке установлением сибирских границ, например, уточнял в своих «Записках» южносибирские военные и политические обстоятельства: «…наилучшие войска мунгальские и называются урянхи», а один монгольский полководец нового времени для тяжелейшего военного похода сквозь Тибет в 1717 году «составил свой 6-тысячный корпус главным образом из урянхайцев»-это уже из французского исторического труда. Через сто лет после этого похода остроту урянхайских сабель испытали на себе, кажется, и сами французы: «Среди волжских калмыков имеется поколение уранхус, которое в Отечественную войну, а именно под Лейпцигом, отличилось чрезвычайной храбростью».

Так вот, Субудай так же как и Чжельме, другой «пес» Чингиза, некогда спасший ему жизнь, были урянхайцами. Добавлю, что громкие победы Хубилая и Монке в Китае также нельзя приписывать только этим потомкам Чингиза. Нет, Субудай к тому времени уже, наверное, вышел, как говорится, в отставку или же умер, но его сменил другой урянхаец, который даже в имени своем, быть может даже кличке-псевдониме, сохранил название родного народа. Ссылаясь на Рашид-ад-Дина, почти современника и, бесспорно, лучшего знатока событии, Г. Е. Грумм-Гржимайло пишет: «Знаменитые монгольские полководцы Субудай, сподвижник Чингиз-хана, и Урянктай, сподвижник Монке и Хубилая, были родом — урянхайцы». Субудай, как мы уже знаем, был не только сподвижником Чингизхана, но и наставником его сына Толуя, однако на этом его исключительная роль в войнах XIII века не завершилась. Что же касается Урянктая, то я приведу о нем сведения из древних китайских летописей, не отвечая за их достоверность: «Урянгдай… ходил с Гуюком в 1245 году против чжурчжэней». «…А еще с князем Ба-ду на кипчаков, русских, оболеров и других»… «В 1246 году он снова ходил в карательную экспедицию против Бо-леров и Неми-сы». Позже, при завоевании Южного Китая, он стал главным полководцем орды. Добавлю, что Урянктай приходился Субудаю родным сыном…

14

Монгольская «Юань-чао би-ши» («Сокровенное сказание»): «Огодай (Угедей)… отправил в поход Бату, Бури, Монке и многих других царевичей на помощь (курсив мой.-В. Ч.) Субеетаю, так как Субеетай-Баатур встречал сильное сопротивление тех народов и городов, завоевание которых ему было поручено еще при Чингиз-хане… за многоводными реками Адил и Даях (Адил — Итиль, Волга; Даях-Яик, Урал.-В. Ч.). Старший брат Чаадай (Чагатай) сообщал мне (Угедею): царевича Бури должно поставить во главе отрядов из старших сыновей, посылаемых в помощь Субеетаю (курсив мой. — В. Ч.). По отправке в поход старших сыновей получится изрядное войско. Когда же войско будет многочисленно, все воспрянут и будут ходить с высоко поднятой головой. Вражеских же стран так много, и народ там свирепый. (Перевод С. Козина; 1941 год. В переводе архимандрита Палладия; середина прошлого века: „Слышно, там неприятели чрезвычайно круты“.-В. Ч.). Это такие люди, которые в ярости принимают смерть, бросаясь на собственные мечи. Мечи же у них, сказывают, остры».

Курултай назначил старшим в походе внука Чингиз-хана Батыя, но для фактического руководства войском ему был придан Субудай, который долго и тщательно готовил набег.