Память (Книга вторая)

«…Годелайб, которого дети неизвестны, то одному Рюрика Трувора и Синава причли» («История Российская», т. 1, с. 293).

Занятие монархического трона иноплеменником было делом довольно обычным для средневековой и новой истории Европы. На английском престоле, начиная с норманнского завоевания, постоянно сиживали не британцы. Литовец Ягайло полвека был королем польским, Филипп V из французских Бурбонов-испанским, наполеоновский маршал Жан Батист Жюль Бернадот основал нынешнюю династию шведских монархов… Рюрик, однако, не был монархом — такого способа правления на Руси в его времена еще не существовало, и декабрист Никита Муравьев после прочтения антиисторической книги одного французского автора возмутился: «Рюрик, Олег, Игорь, Святослав — абсолютные владыки! Невежда!»

Однако и русскую императорскую корону возлагали на себя немцы, полунемцы, четвертьнемцы и ничего в этом «обидного» нет. Главное в другом. Политические спекулянты разных мастей толковали и толкуют факт призвания Рюрика как цивилизаторскую и даже расовую миссию германца в «неполноценных» прарусских и других восточноевропейских племенах, якобы неспособных создать своей государственности; здесь проходил водораздел между норманистами и антинорм анистами, о чем достаточно сказано выше. Кроме всего прочего, Рюрик не был, повторимся, скандинавом или северогерманцем; это обстоятельство при всей его исторической второстепенности подрезает, однако, норманистам становую жилу…

— Нет ли каких-нибудь европейских источников, хотя бы косвенно подтверждающих славянское происхождение Рюрика и более объективно освещающих вопрос о призвании варягов?

— Косвенных источников немало, и хотя они довольно поздние, их полезно знать. Австриец Сигизмунд Герберштейн, например, дважды побывавший в XVI веке в России, выпустил свои «Rerum moscoviticarum comnientarii» (Вена, 1549), где подробно писал о призвании варягов, заключив: «На основании всего этого, мне кажется, что русы скорее всего призвали себе князей из вагров или варягов, чем передали власть чужестранцам, которые были чужды и их религии, обычаям и языку». А в начале следующего века вышла в Кельне книга об истории всех языков, написанная Клодом Дюре. На нее ссылается знаменитый швед Филипп-Иоанн Страленберг, что был взят в плен под Полтавой, много лет пробыл в Сибири, где составил хорошую ее карту, понравившуюся Петру I, а по возвращении на родину писал немало о России. Вот цитата из него: "Клод Дюре говорит не без основания, что варяги, от которых происходил Рюрик, были вандалами, называемыми другими «вендами».

А в 30-х годах прошлого века в Северной Германии была записана интереснейшая древняя легенда о Рюрике и его братьях. Узнал я о ней недавно из одной книги, вышедшей в Канаде в 1964 году. Автор ее, рассказывая о начале Руси, приводит сведения, изложенные в предыдущем абзаце, досадует, что не располагает книгой, в которой напечатана эта любопытная легенда, но публикует ее выходные данные-Marmier X. Les lettres sur le Nord (Мармье К. Письма о Севере).

Ксавье Мармье, французский путешественник и писатель, побывал в Северной Европе, в Африке, Америке, на Ближнем Востоке, отовсюду писал путевые очерки, потом романы, позже стал членом Французской академии. Посетил он и Россию, где познакомился с Н. Гоголем, П. Чаадаевым, В. Одоевским, П. Вяземским, И. Тургеневым, Л. Толстым, и стал первым западноевропейцем, представившим русскую литературу тамошнему читателю-переводил Пушкина, Гоголя, Бестужева-Марлииского, Жуковского и других, а его перевод «Героя нашего времени» Лермонтова до сих пор считается во Франции лучшим. Писал: «Ни одна литература, кроме русской, не проявила такого сильного стремления сохранить свой самобытный тон, свои местные формы, одним словом, свои отличительные черты национальной литературы; подобный факт воспринимается первое время с удивлением; но он становится понятным, если вспомнить, что эта литература была единственным убежищем для чувств национальной независимости и индивидуальной свободы, у которых не было иных способов для своего проявления…»

Но все это было позже, много позже первого путешествия Ксавье Мармье по Северной Германии, бывшей земле бодричей. И нет ли в московских библиотеках его книги?

В Историчке, которой я пользуюсь годами, ценя ее выше других за редкости и редкостную оперативность сотрудников, этой книги Мармье не оказалось, но выручила меня Горьковка МГУ, первая в моей жизни большая библиотека, которой я стольким обязан, — можно сказать, почти что началом жизни…