Память Крови

* * *

Как все это завершилось
Сведений в печати нет.
Видно, дело превратилось
В государственный секрет!
Ну, конечно, доходила
Информация порой,
Где-то что просочилось,
Кум беседовал с кумой…
Если все же вдруг вам нужен
Этот опыт, мужики,
Приглядитесь: где же служат
Образцовые полки?
Батя дослужил спокойно:
С пенсионом генерал,
Но, неужто он достойным
Опыт свой не передал?
Чтоб служили, офицеры
Образцово, без прикрас?

Вон — дивизия к примеру,

Есть Таманская у нас…

Встретимся в понедельник

Николай Александрович, начальник оперативного отдела областного УВД (он же — Верховный Главнокомандующий Всеми Дежурными Частями), пожилой, заслуженный полковник, которого подчиненные называли между собой не иначе, как Дед, был доволен.

Верней сказать — просто счастлив.

Наконец — то, он сумел поставить на место этого выскочку — Скокова.

Вот уж фамилия — в цвет натуре. Скок — поскок, с пола на шесток. Еще нет сорока, а уже начальник одного из ведущих отделов УВД, подполковник милиции, блин, салага хренов.

Если бы не одержанная победа, то одно воспоминание о нем могло бы надолго испортить настроение.

Вообще — то, особой неприязни к Скокову Николай Александрович не испытывал. А если совсем честно, отношения у них, несмотря на большую разницу в возрасте, были приятельские. Общались они на «ты» и молодой задира не раз прибегал к нему за советом, в свою очередь, удивляя Деда нестандартными решениями и своей неутомимостью.

Но нахал редкий!

Ну начитался ты приказов, нахватался верхушек… Да будь ты хоть тысячу раз прав, никакие твои теории не попрут против тридцати лет практики.

Собственно говоря, последний спор у них вышел пустяковый. И самому себе можно признаться, что правы были оба. И так и так вопрос можно было решить. Ни в том, ни в другом случае ни Закон, ни приказы МВД не нарушались, а главное — результат явно был бы одинаковый. Но закусило обоих, и сцепились, как в той присказке — старый да малый. Кончилось тем, что Николай Александрович Скокова сопляком обозвал, а тот, из его кабинета выходя и стоя на пороге у распахнутой двери, на весь коридор заявил: «В стране пенициллина не хватает, а тут такие запасы старой плесени пропадают!»

Это я-то — старая плесень! Николай Александрович и сейчас-то вспомнив, как заржали в коридоре молодые жеребцы, снова стал закипать. А тогда от ярости и обиды чуть было в стукачи не записался, уже за трубку прямого телефона к начальнику УВД схватился. Да вовремя опомнился. На что жаловаться? Как ни крути, а он сам первый превратил профессиональный спор в базарный лай. Но обида жгла и душила, не давала покоя. А при его стенокардии такое дело могло и вовсе печально закончиться.

Целый день он мучился, обдумывая, как достойно осадить наглого мальчишку.

Помог случай: ему позвонил старый приятель и предупредил, что в воскресенье не может провести проверку службы от руководящего состава управления. У него опять начались проблемы «с этой долбанной язвой» и врач грозится укатать его в госпиталь, если он не может спокойно лечиться дома. Решение пришло мгновенно и развеселило Деда, да так, что пришлось все равно валидолину засосать: от радостного возбуждения сердце распрыгалось, как воробей.

Николай Александрович быстренько вытащил папку с графиками дежурств. Так и есть, Скоков проверял службу в прошлые выходные, с субботы на воскресенье. Он еще в начале месяца просил: «Дед, ты только меня на двадцать второе не ставь, у нас намечается маленький бемц: приятель обмывает сорокапятилетие, обещает такое угощение, что заранее слюнки текут.»

Будет тебе, остряк, угощение!

Генерал, терпеливо выслушав по телефону сообщение Николая Александровича о том, что произошла накладка с проверяющим и кому-то из руководителей придется пойти вне графика, ответил, как и ожидалось: «Посмотрите сами, кем заменить, распорядитесь от моего имени.»

Торжествующий Дед, подловив Скокова в коридоре, при стечении публики объявил тому, что все его воскресные планы накрылись, а напоследок добавил: «Это вам, молодой человек, вроде как наряд вне очереди, чтобы научились старших уважать! Вам помощь по дежурству не нужна? Ну если нет, то встретимся в понедельник.»

Народ оценил.

Скокову оставалось только сделать вид, что ничего особенного не произошло. Спорить и жаловаться в таких случаях считалось дурным тоном.

А сегодня, придя на службу, Николай Александрович зашел в дежурную часть и строго предупредил начальника смены:» Я у себя, но городской телефон брать не буду. В шестнадцать тридцать должен подойти Скоков, доложите мне по прямому. У него дежурство внеплановое, как бы не забыл».