Память льда

— Клюв сломаешь на моей шкуре, Карга, но тогда мне уже будет все равно.

— Хурлокель, у тебя еще сохранилась та веревка для клюва? — сердито спросил Каладан Бруд.

— Да, Воевода.

Карга втянула голову и приподняла свои широкие крылья:

— Не смей ко мне прикасаться, грязный вол! Только попробуй тронуть меня, и горько об этом пожалеешь! Довольно с меня и прошлого раза!

— Тогда лучше помолчи, — осадил ее Каладан Бруд.

Он вошел в шатер, приглашая остальных следовать за собой. Карга придирчиво оглядывала каждого, кто проходил мимо столба. Заметив Мхиби, посланница Аномандера Рейка ехидно каркнула:

— Девчонка, которая с тобой, скоро удивит всех нас.

Рхиви остановилась:

— Что ты чувствуешь, мудрая Карга?

Подобное обращение польстило воронихе, и она довольно захихикала:

— Что я чувствую? Неотвратимость, мой дражайший глиняный горшок. Неотвратимость, и ничего больше. Ну, здравствуй, Серебряная Лиса!

Девочка задрала голову и, взглянув на говорящую птицу, ответила:

— Привет, Карга! Я только что догадалась, откуда появились ты и твои сородичи. Они родились из гниющей плоти…

— Молчи! — пронзительно каркнула великая ворониха. — Сокровенные знания нельзя высказывать вслух. Ты должна научиться молчанию, дитя, ради своей же собственной безопасности.

— Ты хотела сказать — ради твоей безопасности, — улыбаясь, поправила ее Серебряная Лиса.

— Да, если хочешь. Не стану этого отрицать. Но прежде чем ты переступишь порог шатра, прислушайся к советам столь древнего и мудрого создания, как я. Стоит тебе сболтнуть что-то, хорошенько не подумав, как все собравшиеся моментально почуют в твоих словах величайшую угрозу. Откровения могут стоить тебе жизни, дитя. И знай: пока ты еще не в состоянии себя защитить. И Мхиби, которую я искренне люблю, тоже не может этого сделать. У нее нет такой силы. Вы обе нуждаетесь в защитниках. Понимаешь?

Не переставая улыбаться, Серебряная Лиса кивнула.

Мхиби захотелось крепко прижать к себе дочь, и она с трудом удержалась от этого. Карга лишь подтвердила ее собственные опасения. Рхиви понимала: она бессильна что-либо сделать с магическими силами, бурлящими внутри Серебряной Лисы.

«Карга права: мне нечем защитить мою девочку. Да и моя ли она теперь? Правильно назвала меня вещая птица. „Глиняный горшок“, да к тому же пустой. А создание, которое я выносила, сейчас уже не во мне — вот оно, наивное, слабое дитя: стоит рядом и не понимает, чем может отозваться каждое неосторожное слово, опрометчиво произнесенное вслух».

Середину штабного шатра занимал громадный стол, грубо сколоченный и на редкость кособокий, как будто его делал какой-нибудь вдрызг пьяный плотник. Скворец, уже успевший снять шлем, громко хохотал, разглядывая стол.

— Ну и мебель у тебя, Воевода! — сказал командор, весь аж трясясь от смеха.

— Да уж, не из покоев малазанской императрицы, — съязвил Каладан Бруд. — Но я привык к нему.

— Такое сляпать могли только Колотун со Скрипачом. Благо в Моттском лесу деревьев хватало.

— Кто такие Колотун и Скрипач?

— Два моих сапера, я тогда командовал Девятым взводом. Они обожали играть в карты, но не в обычные. Эти ребята предпочитали Колоду Драконов. Ну, на земле в карты не больно-то поиграешь. Вот они и сколотили этот столик. Помнится, поглазеть на то, как они режутся, всегда собиралось не меньше сотни сжигателей мостов. Правда, условия, прямо скажем, были не самыми спокойными. Нас без конца атаковали, не говоря уже о том, что мы долго торчали в болотах. Но игра продолжалась, пока нас не вышибли с того места. Ненадолго. Мы обозлились и вскоре вернули свои позиции. А вот стола уже не было. Карты валялись на земле, а его кто-то успел спереть… Слышал бы ты, как честили воров наши саперы!

Каладан Бруд даже не улыбнулся. Скрестив руки, он угрюмо глядел на стол, затем выдавил из себя:

— Это трофей, подарок от «Моттских разгильдяев». Он мне славно послужил. Можешь передать мою благодарность своим саперам. Кстати, если они до сих пор убиваются по этому столу, я готов его вернуть.

— Не нужно, Бруд. Обойдутся…

Казалось, командор хотел сказать что-то еще, добавить нечто важное, но лишь просто покачал головой.

Серебряная Лиса глядела то на диковинный стол, то на бородатого малазанца. Девочка улыбалась, но Мхиби, следившая за дочерью, вся внутренне сжалась.

«Сейчас что-то произойдет», — с отчаянием подумала она.

— Дядюшка Скворец, — вдруг заговорила девочка, — а ведь твои саперы всегда жульничали, правда? И игра у них была — сплошной обман.

Командор насупился:

— Твое счастье, девочка, что здесь нет сжигателей мостов. В их присутствии я бы не советовал тебе бросаться такими обвинениями. У Колотуна со Скрипачом были свои правила, причем настолько запутанные, что никто не брался предугадать ход игры. А вот насчет жульничества… не знаю…

Скворец умолк и с нарастающей тревогой смотрел на Серебряную Лису.