Память льда

— Я просто это знаю, — ответил Бьюк, поглядывая на пламя. — А раз я знаю, то возникает вопрос: можно ли оставить безнаказанными убийства невинных людей?

«Худ тебя побери, Бьюк. Я ведь вижу тебя насквозь. Ты намерен убить Корбала Броша и, возможно, сам при этом погибнуть».

— Послушай меня, приятель. Мы с тобой уже не настолько молоды, чтобы вести себя сумасбродно. На эти места даруджистанские законы не распространяются. Но если тот маг не на шутку испугался… значит он узнал нечто такое, чего не знаем мы. Да и гильдия Воркан тоже не просто так отказалась: они там ребята не промах. Ни к чему лезть на рожон. Лучше сделай вот что. Если ты уверен, что Брош и есть тот самый злодей, отправь весточку в Даруджистан. А сам пока потихонечку, не вызывая подозрений, будешь следить за Корбалом. Но учти: он — маг, и тебе незачем понапрасну испытывать судьбу и вершить правосудие. Оставь расправу над ним даруджистанским магам и гильдии убийц Воркан.

Тут Бьюк обернулся, услышав у себя за спиной шаги. К костру подошли Харло и Каменная. Оба закутались в одеяла, а в руках держали по узлу с выстиранной одеждой. Настороженное выражение лиц товарищей подсказывало Ворчуну, что они слышали одну или даже несколько последних его фраз.

— А я думал, ты уже на полпути к Даруджистану, — сказал Харло Бьюку.

Тот отхлебнул из кружки.

— Не сразу узнал тебя, дружище. Давно не видел тебя таким чистеньким.

Харло натянуто рассмеялся.

— Мне подвернулась новая служба, вот я и остался, — пояснил Бьюк.

— Как можно быть таким ослом?! — сердито бросила ему Каменная. — И когда только ты уже поумнеешь, Бьюк? Все суешь голову в медвежьи капканы? И долго еще собираешься так развлекаться?

— Пока один из капканов не защелкнется, — ответил Бьюк, спокойно глядя в потемневшие от злости глаза женщины.

Он встал и выплеснул на землю остатки напитка:

— Спасибо тебе за чай… и за совет тоже спасибо, дружище Ворчун.

Кивнув на прощание Харло и Каменной, Бьюк зашагал к повозке Бошелена.

— Ну что, ловко он тебя осадил? — хмыкнул Ворчун, взглянув на Каменную.

— Дурень он непроходимый, — процедила стражница. — Как по мне, так ему не хватает женской руки. Причем очень не хватает.

— Хочешь выставить свою кандидатуру? — спросил Харло.

— Он такой красавчик, но зато характер скверный. У тебя же все обстоит ровно наоборот, обезьяна.

— Никак ты оценила мой характер? — Харло подмигнул Ворчуну. — Вот что, дорогая, может, еще раз сломаешь мне нос? Найдем хорошего целителя, кости заново срастутся, и моя физиономия будет как новенькая. Что скажешь, Каменная? И почему тебя не назвали Железной? Твое сердце представляется мне этаким цветком с железными лепестками. Но вдруг однажды произойдет чудо, — и лепестки раскроются для меня?

Стражница скорчила гримасу:

— Любая собака знает, что твой огромный двуручный меч — всего-навсего жалкая попытка восполнить кое-что другое, чего у тебя нет.

— В жизни не слышал от Харло таких поэтических сравнений, — заметил Ворчун. — «Железные лепестки сердца» — красиво сказано.

— Хватит уже языком трепать. Не бывает никаких железных лепестков. А сердце — не цветок, а просто большая красная мышца у человека в груди. Какой толк в бессмысленных сравнениях? Смотрю, ты ничуть не умнее Бьюка и Харло. Ну и в компанию я попала! Сплошные безмозглые идиоты с крепкими черепами.

— Увы, такой, видать, тебе уж выпал жребий, — ответил ей Ворчун. — На, выпей-ка лучше и согрейся. Горячий чай тебе не помешает.

Каменная взяла протянутую кружку. Харло и Ворчун старательно избегали глядеть друг на друга. Осушив половину содержимого кружки, женщина спросила:

— Ворчун, а о каком правосудии ты тут болтал с Бьюком, когда мы пришли? При чем тут маги и гильдия убийц? Куда еще этот остолоп вляпался?

«Маури милосердная, да она и взаправду тревожится о Бьюке», — подумал Ворчун.

Он подкинул в огонь еще несколько сухих навозных лепешек.

— Ну, в общем… есть у Бьюка… кое-какие подозрения. Мы с ним просто… рассуждали вслух, и не более того.

— Строишь из себя умного волка, а морда бычья. Тоже мне хитрец выискался! Выкладывай, что узнал.

Ворчун начал терять терпение. Каменная могла вывести из себя кого угодно.

— Позволь напомнить, что Бьюк выбрал в собеседники меня, а не тебя, красавица. Хочешь узнать, в чем дело, — иди и расспроси его сама, а ко мне не приставай.

— И пойду, чтоб тебе провалиться к Худу в задницу!

— Все равно вряд ли что узнаешь, — опрометчиво встрял Харло. — Даже если ты распахнешь свои очаровательные глазки и сделаешь бантиком розовые губки…

— Мои глаза и губы — это последнее, что ты увидишь, когда мой кинжал проткнет твою жестяную репу. Так и быть, перед смертью я тебя поцелую.

Густые брови Харло удивленно поднялись.

— Каменная, дорогая моя, я не ослышался? Ты сказала — «жестяную репу»? О, похоже, тебе тоже не чужды поэтические сравнения!

— Заткнись! Я сегодня не в настроении.

— А когда, радость моя, ты бываешь в настроении?

Каменная в ответ так зыркнула на бедного стражника, что он лишился дара речи.

— Мы все поняли, — ответил за товарища Ворчун.