Память льда (ЛП)

Аномандер Рейк объединил этих Тисте Анди силой личного влияния — свойство, которого, она хорошо это понимала, сама Корлат лишена. Разные причины, по которым он возглавил ее народ, были — она всегда так считала — лишь отражениями одной причины; однако ее природа всегда ускользала от Корлат. Сколько войн, противостояний, врагов и союзников, побед и потерь. Это движение сквозь века казалось неуправляемым не только ей одной.

Внезапная мыль — словно нож, провернутый в груди. Возможно, сам Аномандер Рейк потерял путь. Возможно, бесконечная смена поводов отражает его поиски. Я уже давно верю в одну причину — он дает нам цель, причину существовать, сохранять достоинство… перед другими, для которых слово 'борьба' что — то значит. Разве не это лежит в подкладке всех наших деяний? Почему же я усомнилась? Почему я думаю, что истинная причина совсем иная?

Нечто намного менее благородное…

Она попробовала вымести прочь эти мысли, прежде чем они затянут ее в пучину отчаяния. Отчаяние — немезида Тисте Анди. Как часто я видела падение моей сестры или брата на поле брани — и понимала, что причиной стала вовсе не неспособность защититься? Они умерли, потому что решили умереть. Их сразило собственное отчаяние.

Наша величайшая угроза.

Уводит ли нас Аномандер Рейк от отчаяния? Единственная ли это цель? Станет ли он отрицать это? Если так, о дорогая Мать Тьма, он был прав, смущая нас, не давая осознать его единственную, патетическую цель. А я — никогда я не должна думать о таком, никогда не завершать путь умозаключений.

Раскрытие тайн моего Повелителя не обещает награды. Проклятие Свету, он сотни лет ускользал от моих вопросов, подавлял мое желание узнать его ближе, пробиться сквозь покров таинственности. Как меня это сердило, как часто я нападала на него за это, а он стоял перед моим гневом и огорчением. Молча.

Выбрать — не значит разделить… то, что я считала наглостью, высокомерием худшего образца — этого было довольно, чтобы меня воспламенить… ах, Лорд, это было высшим милосердием.

Если нас осаждает отчаяние, вас оно осаждает в сто раз сильнее…

Она поняла, что не оставит свой народ. Подобно Рейку, она не бросит их, подобно Рейку, она не провозгласит истины, когда они попросят — или потребуют — подтверждения свои подозрений.

Итак, если этот миг близок — я должна найти силу, силу возглавлять, силу скрывать правду от своего рода.

О, Вискиджек, смогу ли я сказать тебе это? Наши желания были… слишком простыми, глупыми и романтичными. В мире нет рая для нас двоих, милый друг. Поэтому все, что я смогу тебе предложить — быть со мной, идти рядом. И я молю Мать Тьму — окак молю — чтобы для тебе этого было достаточно…

* * *

Город постепенно переходил в тянущиеся вдоль берега скопления потрепанных ветром, полуразрушенных рыбацких хижин, сараев, коптилок и сушилок для рыбы, развешанных сетей. Поселение подходило к самому урезу воды, а некоторые хижины стояли на сваях в полосе приречной грязи. Двойная линия шестов показывала расположение подводной траншеи; она подходила к ряду широких, прочных причальных платформ. Обращенное к востоку устье реки Маурик было проходимо только для самых мелкосидящих судов, потому что ее русло постоянно перемещалось под давлением течений и приливов, в несколько звонов образуя песчаные отмели, затем размывая их, чтобы сложить где-то еще. Суда с реки можно было причаливать только здесь, к западу от устья.

Полководец, Каллор, вестовой Харлочель и помощник Корлат Орфанталь стояли на платформе. Их лошади были привязаны у въезда на нее.

Все четверо смотрели на реку.

Корлат села на лошадь и въехала на сходни. С этого более высокого места она разглядела первую из малазанских барж.

При их сооружении не обошлось без магии, заключила она. Прочные, вместительные суда, широкие и с плоскими днищами. Борта из тяжелых, почти не обработанных бревен. Палубы закрыты брезентом. Она видела не менее двадцати барж. Даже с помощью магии их постройка требовала значительного времени. И как быстро все было закончено…

Ах, ради этого все летали Черные Моранты? Если так, Даджек и Вискиджек планировали все это с самого начала.

Над флотилией кружили Великие Вороны, крича с явной насмешкой.

На передней барже виднелись солдаты, Баргасты и лошади. Корлат подъехала к причальному отряду, спешилась. Ривиец принял ее лошадь. Она благодарно кивнула ему и пошла на другой конец платформы, где стоял Бруд.

Лицо полководца было непроницаемым, тогда как лицо Каллора исказилось в мерзкой ухмылке.

Орфанталь подошел к Корлат и приветствовал ее. — Сестра, — сказал он на родном языке, — приятна ли была поездка через Маурик?

— Как давно вы стоите здесь, брат?

— Наверное, полтора звона.

— Я не завидую вам.

Он улыбнулся: — Полтора звона тишины. Достаточно, чтобы Тисте Анди разволновался.

— Лжец. Мы можем молчать неделями, ты же знаешь, братец.

— Ах, но это же без эмоций. Сам я слушаю ветер и потому не беспокоюсь.

Она искоса поглядела на него. Без эмоций? Эта ложь уже не в шутку.

— И, осмелюсь сказать, — продолжал Орфанталь, — напряжение все время росло.