Память льда. Том 1

– Тщеславие, – пробормотал Гетол потрескавшимися губами, – это не мой порок. – Он с трудом удержал равновесие и, шатаясь, выпрямился на склоне холма. – Непредсказуемые смертные, – даже сам Худ не смог бы предвидеть такую… наглость. Но, увы и ах! Лик Вестника разбит, а то, что разбито, следует выбросить. Выбросить…

Гетол огляделся по сторонам. Бесконечные холмы, безбрежное небо, холодный, мёртвый воздух. Кости. Неповреждённая бровь яггута приподнялась.

– Впрочем, я оценил шутку, Худ. Ха-ха. Тут ты меня подловил. Ха-ха. А теперь мне позволено уползать восвояси. Прочь с твоей службы, на волю. Да будет так.

Яггут открыл свой Путь, всмотрелся в возникший портал, ведущий в холодный, безветренный мир Омтоз Феллака.

– Теперь я тебя знаю, Худ. Я знаю кто – что́ – ты такое. Изысканная ирония – отражение твоей сущности. Интересно, а ты-то сам знаешь, кто я?

Гетол шагнул на Путь. Привычные холодные объятия ослабили боль, огнём терзающую лицо. Отвесные, изломанные ледяные стены по обе стороны озарили путника голубовато-зелёным светом. Яггут остановился и принюхался. Ни смрада имассов, ни признаков вторжения, но разлитое вокруг могущество казалось ослабленным, повреждённым миллионами разломов, порождённых дерзостью т’ланов. Как и сами яггуты, Омтоз Феллак умирал. Медленной мучительной смертью.

– О, дружище, – прошептал Гетол, – скоро нам конец. Мы с тобой падаем… в небытие. Вот простая истина. Дам ли я волю своему гневу? Нет. К тому же одного гнева будет мало. Всегда было мало.

Гетол шёл вперёд меж стен обратившейся в лёд памяти, которая уже начала разлагаться; они придвигались всё ближе, смыкались вокруг яггута.

Расселина возникла неожиданно – глубокий разрез, преградивший ему путь. Снизу поднимался тёпловатый воздух, в котором чувствовался сладкий привкус гниения и болезни. Потемневший, покрытый проталинами лёд по краям разлома пронизывали тёмные жилки. Замерев, Гетол прислушался к своим ощущениям. И присвистнул.

– А ты не сидел сложа руки, верно? Что означает это приглашение? Я – часть этого мира, а ты, чужак, – нет.

Ощерившись, яггут уже было собрался перешагнуть расселину, но резко остановился, медленно повернул голову.

– Я больше не Вестник Худа, – прошептал он. – Меня выбросили. Ущербный слуга. Неприемлемо. А что ты мне скажешь, Скованный?

Но ответа не будет, пока не принято решение, пока не закончится странствие.

Гетол шагнул в разлом.

Яггут с удивлением обнаружил, что Увечный Бог сотворил небольшой шатёр вокруг места своего заточения. Изломанный, поверженный, покрытый кровоточащими ранами, которые никогда не исцелятся, Король Цепей представлял собой истинный лик тщеславия.

Гетол замер перед входом. И громко произнёс:

– Сними завесу – я не собираюсь вползать к тебе на животе.

Шатёр задрожал, затем растаял, являя взору сидящую на влажном глиняном полу фигуру в бесформенной мантии с надвинутым клобуком. Над жаровней между ними поднимался дымок, изуродованная рука потянулась к углям, подгоняя к скрытому в тени капюшона лицу струйки сладковатого дыма.

– Самый, – хрипло сказал Скованный, – самый губительный поцелуй. Твоё неожиданное желание отомстить было… ощутимо, яггут. Твоя вспыльчивость поставила под удар тщательно составленные планы Худа. Ты ведь это понимаешь? Именно это так… разочаровало Владыку Смерти. Его Вестник должен быть покорным. У его Вестника не должно быть ни собственных желаний, ни амбиций. Не очень подходящий… хозяин… для такого яггута, как ты.

Гетол осмотрелся.

– Я чувствую жар снизу. Мы приковали тебя к плоти Огни, привязали к её костям – и ты отравил её.

– Да. Я – гниющий шип в теле богини… который рано или поздно убьёт её. А со смертью Огни погибнет и этот мир. Когда её сердце остынет, иссякнет и живительный поток её даров. Эти цепи нужно разбить, яггут.

– Все миры умрут, – рассмеялся Гетол. – Не я стану слабым звеном в цепи, Увечный бог. Я ведь всё-таки тоже был здесь, когда тебя Сковали.

– Ха, – прохрипело существо, – но ведь ты и есть слабое звено. Всегда был им. Ты думал, что сможешь заслужить доверие Худа, и не смог. И то был не первый провал – нам обоим это известно. Когда твой брат, Готос, призвал тебя…

– Довольно! Уж и не поймёшь, кто из нас увечен.

– Мы оба, яггут. Мы оба.

Бог вновь поднял руку и медленно взмахнул ладонью. В воздухе возникли лакированные деревянные карты, обращённые лицевой стороной к Гетолу.

– Узри, – прошептал Увечный бог, – Дом Цепей…

Единственный зрячий глаз яггута сузился:

– Что́ ты сделал?

– Я больше не останусь в стороне, Гетол. Я… вступлю в игру. И обрати внимание – место Вестника… пустует.

Гетол хмыкнул.

– Не только Вестника.

– О да, это только начало. Любопытно, кто заслужит право стать Королём в моём Доме? В отличие от Худа, я приветствую личные амбиции. Привечаю независимость мысли. И даже поощряю желание отомстить.

– Колода Драконов будет противиться тебе, Скованный. На твой Дом… пойдут войной.