Память льда. Том 2

– Да, – сказала госпожа Зависть, – мы опять в том же лесу, по которому столько дней топали. Ваша карательная экспедиция завершилась – уж не знаю, удовлетворительно ли. Паннионского Домина, увы, более не существует. Пришло время, мрачные мои слуги, отправляться домой.

Мок осмотрел свои клинки, затем обернулся к ней.

– Нет. Мы потребуем встречи с Седьмым…

– О нет, дурачок! Он вас не примет! Хуже того, чтобы добраться до него, вам придётся перебить несколько сотен тисте анди – а они и не подумают с вами фехтовать, просто сметут чародейством. Они очень практичные ребята – Чада Матери Тьмы. И вот, я решила проводить вас троих до дома. Правда, очень мило с моей стороны?

Мок смотрел на неё, молчание затягивалось.

Госпожа Зависть ответила сегулеху ослепительной улыбкой.

В долгом пути на север баргасты Белого Лица разбились на кланы, затем на семейные группы, которые широко рассыпались по равнине. Хетан шагала рядом с Кафалом, чуть позади отца и его ближайших соратников, которые двигались западнее.

Солнце припекало голову и плечи, лёгкий ветерок приносил запах воды от берега в двух сотнях шагов справа.

Около полудня они с братом заметили впереди двух путников. Близкие родичи, решила Хетан, когда подошла ближе. Оба довольно низкорослые, но крепкие, черноволосые, они медленно шагали рядом почти у самого берега.

Похожи на баргастов, но такого клана Хетан и Кафал не знали. Вскоре они поравнялись с двумя незнакомцами.

Взгляд Хетан сразу впился в мужчину, пробежался по удивительным шрамам, исчертившим его тело.

– Привет вам, незнакомцы! – окликнула она путников.

Оба повернулись, их явно удивило, что они не одни.

Теперь Хетан посмотрела в лицо мужчине. То, что женщина рядом – его сестра, стало совершенно очевидно. Вот и хорошо.

– Эй, ты! – окликнула она мужчину. – Как тебя зовут?

От улыбки незнакомца сердце Хетан забилось чаще.

– Онос Тлэнн.

Хетан подошла ближе, подмигнула темноволосой женщине, а затем снова взглянула на мужчину по имени Онос Тлэнн.

– Я вижу больше, чем ты думаешь, – низким голосом сказала она.

Молодой воин вскинул голову.

– Правда?

– О да – и то, что я вижу, говорит мне, что ты не ложился с женщиной уже о-очень давно.

Глаза мужчины широко распахнулись – ах, такие прекрасные глаза, глаза любовника…

– Правда, – согласился он и улыбнулся шире.

О да, глаза моего любовника…

Эпилог

Паран толчком распахнул дверь. С тяжёлым, набитым золотом мешком на плече, шагнул в прихожую.

– Рейст! Ты где?

Облачённый в доспехи яггут явился откуда-то, молча замер перед Параном.

– Ага, именно, – пробормотал Паран, – я решил тут поселиться.

Голос Рейста прозвучал холодным скрипом:

– Верно.

– Да. Трёх недель в этой распроклятой таверне хватило с головой, уж поверь. Так что – вот он я, набрался смелости, чтобы поселиться в ужасном и зловещем Доме Финнэста – и сразу вижу, что в смысле домашнего хозяйства дела у тебя обстоят из рук вон плохо.

– А два тела на пороге – что ты с ними собираешься делать?

Паран пожал плечами.

– Ещё не решил. Что-то да сделаю. Но пока хочу просто бросить тут золото – а то устал уже спать вполглаза. У них сегодня открытие, знаешь ли…

Огромный воин ответил:

– Нет, Господин Колоды, не знаю.

– Ну и ладно. Я обещал прийти. Видит Худ, сомневаюсь, что ещё кто-то из всего города явится. Кроме, может, Круппа, Колла и Мурильо.

– Куда прийти, Господин Колоды?

– Лучше «Ганос». Или «Паран». Куда? В Хваткину новую таверну, вот куда.

– Я ничего не знаю о…

– Я понимаю, что не знаешь, поэтому и рассказываю…

– …и знать не желаю, Ганос Паран, Господин Колоды.

– Ну, значит, не повезло тебе, Рейст. В общем, говорю, Хватка открывает новую таверну. Со своими партнёрами. Они половину своего жалованья спустили на этот безумный проект.

– Безумный?

– Да. Ты что, не знаешь, что значит «безумный»?

– Слишком хорошо знаю, Ганос Паран, Господин Колоды.

От этого Паран опешил. Он посмотрел на укрытое шлемом лицо, увидел лишь тени в узких прорезях забрала. По телу малазанца пробежала лёгкая дрожь.

– Кхм, да. Короче, они купили храм К’рула, колокольню и всё остальное. И превратили…

– В таверну.

– Храм, который весь город считает про́клятым.

– Что ж, в таком случае, – проговорил Рейст, отворачиваясь, – я полагаю, продали задёшево…

Паран оторопело уставился в спину яггуту.

– Ладно, увидимся, – сказал малазанец.

И услышал негромкий ответ:

– Если тебе угодно…

Как только Паран вышел из ворот на улицу, он едва не споткнулся о дряхлого человека в капюшоне, который неуклюже устроился на краю канавы. Из лохмотьев появилась грязная ладонь, потянулась к малазанцу.

– Добрый господин! Подай монетку! Всего одну монетку!

– Повезло тебе, старик, я и больше одной могу потратить. – Паран сунул руку в кожаный кошель у пояса. Вытащил пригоршню серебряных.

Нищий ахнул, подтянулся поближе, волоча за собой ноги, точно мёртвый груз.