Память льда. Том 2

Изменения пришли в мир там, внизу, под крылом — и Карга упивалась ими. Её душа, как душа всякого во́рона из её рода, ощущала прилив сил, заряд бодрости. Она никогда не чувствовала себя такой живой.

Скользя по тёплым потокам воздуха, Карга спускалась, подскакивая на карманах холодного ветра — отголосках травматических изменений, взвившихся в атмосферу, когда Бруд высвободил свою ярость. Потом ворониха опустилась вниз и легонько ступила на землю перед шатром Воеводы.

Снаружи казалось, что в шатре темно.

Едва слышно хихикая, Карга запрыгнула под полог.

— Ни слова, — проревел Бруд из темноты. — Ни слова про вспышку моей ярости.

Великая ворониха склонила голову к кровати. Военачальник сидел на краю, обхватив руками голову.

— Как пожелаешь, — прошептала Карга.

— Докладывай.

— Хорошо. Вести от Аномандра Рейка. Он добился успеха. Лунное Семя прошло незамеченным и теперь… скрывается. Мои дети летают высоко над землями Паннионского Провидца. Воевода, не только они видели правду, лежащую внизу. Я сама видела…

— Детали оставь на потом. Лунное Семя на месте. Хорошо. Ты летала в Капастан по моей просьбе?

— Летала, о мрачнейший. И узрела первый день и первую ночь сражения.

— И какова твоя оценка ситуации, Карга?

— Город не устоит, Воевода. И это не вина его защитников. Силы, противостоящие им, слишком велики.

Бруд хмыкнул.

— Возможно, нам следовало пересмотреть расположение Чёрных морантов Дуджека…

— Они размещены точно там, где Однорукий хотел их разместить. — Карга поколебалась, повернула к Каладану Бруду один глаз, потом другой. — Стоит уточнить одну необычную деталь, Воевода. Выслушаешь?

— Говори.

— Провидец ведёт войну на юге.

Бруд резко поднял голову.

— Именно так, — кивнула Карга. — Мои дети видели армии Домина, идущие прочь, отступающие с севера. К самому Обзору. Провидец обрушил огромное волшебство на неизвестного врага. Реки льда, стены льда. Обжигающе холодные ветра и штормы — мы уже давно не видели, как открывается этот Путь.

— Омтоз Феллак. Путь яггутов.

— О да. Воевода, сдаётся мне, ты не слишком удивлён. Меньше, чем я ожидала.

— Я действительно удивлён войне на юге, Карга. — Бруд встал, натягивая меховое одеяло на плечи и начал расхаживать по шатру. — Что касается Омтоз Феллака… нет, я не удивлён.

— Так значит, Провидец не тот, кем кажется.

— Похоже на то. У нас с Рейком были подозрения…

— Ну, — перебила его Карга, — если бы я про них знала, я бы детальнее изучила ситуацию у Обзора. Ваше упрямство вредит всем нам.

— У нас были только догадки, Карга. Кроме того, мы слишком ценим твою покрытую перьями шкурку, чтобы ты рисковала, приближаясь к передовой неизвестного нам врага. Дело сделано. Скажи, Провидец остаётся в Обзоре?

— Мои родичи не смогли этого определить. Там повсюду летают кондоры, и они не одобряют нашего присутствия.

— С чего это обычные птицы вас тревожат?

— Не совсем обычные. Да, смертные птицы немногим ушли от одетых в перья ящериц, но именно эти кондоры больше походили на ящериц, чем на птиц.

— Глаза Провидца?

— Вероятно.

— Это осложнение.

Карга пожала полусогнутыми крыльями.

— Есть у тебя мясо? Я голодна.

— В яме для отбросов за палатой лежат остатки козы.

— Что? Ты хочешь, чтобы я ела из ямы для отбросов?

— Проклятье, Карга, ты же ворониха, почему бы и нет?

— Возмутительно! Но если это всё, что есть…

— Это всё.

Кудахтая, чтобы сдержать порыв ярости, Карга поскакала к задней стенке шатра.

— Впредь бери пример с меня, — прошептала она, пробираясь через ткань.

— Что ты имеешь в виду? — поинтересовался Бруд.

Карга сунула голову обратно в палатку и открыла клюв в тихом порыве смеха, затем ответила:

— Разве это я вышла из себя?

С рычанием он шагнул к ней.

Ворониха пронзительно вскрикнула и убежала.

Глава шестнадцатая

Первому Чаду Мёртвого Семени

снится предсмертный вздох отца
и слышится вечным повтором
запертый в лёгких вопль…
Посмеешь ли его глазами
Увидеть мир хоть на миг?

Первому Чаду Мёртвого Семени

вести легион печали
по костлявой дороге голода,
где мать поёт и танцует…
Посмеешь ли следом за ним
прийти и взять её за руку?

Первому Чаду Мёртвого Семени

носить разнородный доспех,
что укроет его от мига рожденья
годами жестокой учёбы…
Не смей судить его строго,
если не влез в его шкуру.

К’аласс.

Сильба разбитого сердца

Тенескаури неудержимым потоком обрушились на стены города. Обезумевшая от голода толпа накатилась и хлынула в Капастан.

Баррикады у ворот прогнулись под бешеным давлением, затем рухнули.

Город затопили враги.