Память монахини

Те стены, оклеенные зелёными узорчатыми обоями, ещё помнят как Никола, в старых благочестивых традициях, просил моей руки у отца – а тот, растроганный, специально ради этого случая облачился в национальный костюм: белая рубашка, красный короткий кафтан, обшитый по краям золотой тесьмой, чёрная суконная безрукавка с отделкой на груди из шелкового золотого жгута, кожаный широкий пояс, обшитый красным бархатом и украшенным бисером и серебряными нитями, синие шаровары и белые суконные гетры до колена, в чёрной шапке из шёлка, и в сандалиях из воловьей кожи. Такой нарядный он то вскакивал, то садился в свою кресло-качалку и делал вид что смотрит в окно, стараясь незаметно смахивать слёзы радости и волнения. Те стены, да сочные апельсины, подсматривающие в окно моей спальни, были свидетелями предложения руки и сердца: русый голубоглазый молодой мужчина, облачившись для этого случая в свой парадный военный мундир, стоял на колене с протянутой рукой, а в ней коробочка с изящным золотым колечком. Я тоже тогда удачно надела новый розовый сарафанчик и чувствовала в нём себя красавицей. В этом мундире он планировал пойти со мной под венец, но пошёл в нём в другой путь… И потом в этом же доме я, уже одна, просила отца дать другое благословение, и тот, совершенно седой, уже не вскакивая и не скрывая слёзы, смотрел в окно и задумчиво улыбался…

Вся дорога в город вдоль побережья, мимо цитрусовых садов и олеандровых кустов, в которых поют птицы; высоких и карликовых пальм, похожих на ананасы. Сейчас ноябрь и нежарко, солнце приятно припекает к чёрному облачению, а не жжёт – сплошное воспоминание о прошлом, о нашем непродолжительном, но счастливом. Думается, я всё-таки зря выбрала монастырь в этом месте – от всех старых вещей, даже помолвочного кольца избавилась, а от окружения нет. Возможно в другом городе, или даже стране было бы проще? Хотя от себя не убежишь. И виновато не наше любимое кафе, встречающееся мне по пути, самое старинное в городе, с большими винтажными лампами под потолком и настоящим камином в центре, сюда так и хочется иногда зайти и выпить домашнюю кафу, то бишь кофе; не лодочная станция, где мы в нежаркую погоду брали жалкое корытце напрокат, и плыли, снаряжённые едой и водой, куда глаза глядят: то на очередной дикий пляж, то в ущелье среди гор, то на уединённый островок-насыпь, со старинным храмом; не голубое роскошное здание университета, где учат капитанов… Нет, виновата только моя память, которую я не в силах обуздать. Не могу похоронить прошлое, даже ради Бога, ведь именно Он подарил мне всю жизнь, и новую, и прошлую, до монастыря.

Встанешь на пристани, спиной к старинным замкам, посмотреть на игру рыбок в прозрачной воде среди водорослей, послушать шум волн и насладиться позолоченными солнцем шпилями гор – переносишься в другое время. Кажется, сейчас сюда приплывёт чужеземный корабль с множеством парусов, а оттуда вылезут либо восточные торговцы с коврами да шелками, либо опасные пираты! Как любила я такие книжки в детстве, про море и отважных моряков. Может, поэтому и влюбилась в Николу, будущего капитана, да ещё такого благородного происхождения, его предки – бывшие дворяне, сбежавшие из Российской империи от революции. Как раз благодаря его благородству мы и познакомились. Я ехала на автобусе из другого города, в котором училась медицине, в руках был тяжёлый пакет гостинцев родным, а все места были заняты. Дорога красивая, по серпантину среди гор, но дальняя и трудная, так и трясёт в разные стороны. Единственный, кто уступил мне своё место, был этот русый парень. Он не сразу меня заметил, потому читал книгу «Братья Карамазовы» Достоевского – а у нас в стране сложилась такая примета, что если в транспорте кто-то читает книгу, то это русский. Но потом парень оторвался от книги, задумчиво обвёл своими голубыми глазами автобус, заметил меня, виновато улыбнулся и сразу же встал, подзывая. Я поблагодарила, качаясь, подошла, села. Место ещё сохранило тепло его тела и запах одеколона. Он встал рядом, убрав в свой кожаный чемоданчик книгу. Помню, был одет так по старомодному, но элегантно – чёрное драповое пальто до колена, тёмные штаны, серый шарфик. Разговорились, сначала для приличия, о погоде, природе, потом о книгах, музыке и уже не смогли остановиться. Он замечательно говорил на сербском, и у меня даже возникли ощущения, что примета оказалась неверна. После транспорта пошёл меня провожать:

– Сударыня, как же так, сумка тяжёлая, а Вы одна, да в горы, не могу себе этого позволить! – удивлялся и даже возмущался он, обращаясь ко мне официально, уважительно, заботливо. Отложил все свои дела и отправился со мной в путь, хотя я отказывалась и предупреждала что дорога очень дальняя и трудная. – Я будущий моряк, военный, мне трудности не страшны. Тем более я никогда не был в горах, это даже как-то неприлично, надо исправлять! – полушуткой, полусерьёзно хвастался он. Ну что ж, ладно, пошли.