Память о мечте

К чему тебе логика мысли,
Коль сердце трепещет пока,
И в небе хрустальном повисли
Крахмальным бельем облака?

Вино ли, нектар ли, кумыс ли

Туманят, дурманят слегка,
Пока превращаются листья
В надгробную плоскость пенька.

Утрачена радость. И разом

Во тьме пробуждается разум,
Чтоб выход открыл лабиринт.

И поздно, так поздно, что рано

Врачует смертельные раны
Фантазии кипельный бинт.

Ремесленник

Сапожник набивал набойки,
И было все ему сруки.
Стояли украшеньем стойки
Игрушечные башмачки.

Его клиенты были бойки —

Шутя, сбивали каблуки.
Но были украшеньем стойки
Игрушечные башмачки.

В сей месяц и сего числа

Исчезла гордость ремесла,
А выгода пошла на убыль.

Суров конвейер волшебства,

И стала забывать молва
Секреты золушкиных туфель.

Монолог Бабы-Яги

Забыла я рецепты колдовства,
И, чуда не творя, скольжу я мимо,
И даже приворотная трава
Уже от прочих трав неотличима.

Разношенная ступа мне тесна,

Как туфли новые, И отчего-то
Я ночи напролет сижу без сна,
Гляжу, как пролетают самолеты.

О, как удобен их стальной полет,

Как мощен рев их в поднебесном мире…
И что мне омут – есть водопровод
В любой благоустроенной квартире.

Я жить хочу на пятом этаже,

Цветы растить не на земле, а в плошках,
Мне слишком ветхой кажется уже
Моя избушка на куриных ножках.

Давным-давно не забредал ко мне

Иван-царевич. Стал костер золою,
И я, сгорев в его живом огне,
Живу теперь не доброй и не злою,

Я и сама не верю в чудеса,

Я – тихая, обычная старуха.
И сказками не колют мне глаза —
Ни слуха обо мне теперь, ни духа.

Но иногда в душе застонет бес,

Но иногда привидится такое,
Что до смерти захочется чудес
И вовсе не захочется покоя!

Снегурочка

Она жила, она была – Снегурка.
Не знаю – где,
Но знаю – где-нибудь.
И ледяное сердце билось гулко.
Ей ледяную разрывая грудь.

Ей валенок к морозам не валяли

И не вязали пуховой платок.
С ней пани на гулянках не гуляли:
Отпугивал Снегуркин холодок.

Из голубого снега рукавицы,

И голубые волосы до пят,
И ледяные слезы на ресницах
Солеными сосульками висят.

Ее соседи, как могли, любили,

Так деловито, буднично добры.
Они для обогрева запалили
Веселые сосновые костры.

О, люди добрые, вы мне поверьте:

Лишь миг один помедлив на ветру,
Она рванулась к вам, а не в бессмертье,
Легко шагнув к последнему костру.

Рыба