Память о розовой лошади

Но приехали еще не все, и мать, кого-то поджидая, часто выходила на балкон: между углом стола и стеной проход был узким, она прямо-таки проскальзывала в него, вытягиваясь на носках во весь рост и высоко подымая грудь; она попадала в самый поток света и тоже словно таяла в нем, казалась совсем хрупкой девушкой.

Наконец там, под балконом, хлопнула дверца машины, и мать заторопилась в комнату:

— Аркадий Дмитриевич приехал...

И странное дело: сказала она это почти шепотом, а в комнате стоял гул, но остальные сразу услышали и примолкли, как школьники, когда в класс входит учитель.

Сняв телефонную трубку, мать лихорадочно набрала номер и заторопила кого-то, чтобы немедленно, тотчас же, вот прямо сейчас ехали за певцом.

Теперь все были в сборе. Аркадий Дмитриевич, высокий пожилой мужчина с белыми блестящими волосами — именно белыми, какими-то серебряно-белыми, а не седыми, — вошел в комнату на шаг впереди матери, открывшей ему дверь, со спокойной вежливостью поздоровался со всеми и прошел на отведенное для него место, проделав тот же путь, что и мать, когда выходила на балкон — протиснулся в узкий проход.

Свободным остался один стул, во главе стола — для Виталия Сумского.

Певец появился скоро, так что никто заскучать не успел. Шагнув за порог, он приостановился, единым взглядом охватил всю комнату, затем, как по сцене, сделал вперед несколько быстрых коротких шажков, кивнул направо и налево, резко встряхнул головой, закидывая на затылок распавшиеся волосы, и сел за стол спиной к открытой двери балкона; дуновение воздуха чуть шевелило его длинные легкие волосы, а свет в них, казалось, слегка запутывался.

Разговор за столом уже завязался и развивался какое-то время точно по заранее набросанной схеме... Когда все выпили по первой рюмке и закусили, успев за это время рассмотреть певца, сидевшего совсем близко, а не стоявшего где-то там, высоко на сцене, то Аркадий Дмитриевич спросил Сумского, случалось ли ему раньше бывать на Урале. Тот быстро и будто заученно ответил: «К сожалению, не случалось, только по книгам знал о вашем замечательном крае и всегда мечтал побывать». — «И как вам у нас показалось?» — «О-о, знаете, — певец словно бы в изумлении широко развел руками, — действительность превзошла все ожидания!» Ясное дело, он знал, кто в тот вечер собрался, поэтому и на следующий вопрос: а что больше всего понравилось в городе? — ответил без запиночки, как надо: «Народ ваш, честные труженики. Рабочие, интеллигенция... Оказывается, они не только по-настоящему работают, но и умеют наслаждаться искусством». От удовольствия гости даже заерзали, и по комнате прокатился дробный стук стульев.

Тогда и растаяла некоторая скованность, певец всем понравился, а Аркадий Дмитриевич попросил:

— Может быть, вы нам что-нибудь споете? Если, конечно, не устали от бесконечных концертов... Все мы тоже любим искусство, хотя и не часто выпадает время ходить на концерты.

Остальные загалдели, захлопали:

— Просим, просим, — и отставили недопитые рюмки, притихли в ожидании.