Память огненных лет

Сменного мастера Светланка поймала возле ворот цеха, где тот руководил водружением свежего, едва просохшего плаката: «Мебельщики! Претворим в жизнь решения XXVI съезда КПСС!»

— Как? Уже?.. — возликовал он, когда она объяснила ему, в чём дело. — Вот это, я понимаю, по-нашему, по-русски!.. Медленно запрягаем, зато ездим быстро! Идёмте-идёмте… Сейчас я его вам пришлю… Ну, молодец!.. Надо же! Чик — и готово!..

Господи, стыд какой! Оставшись одна в «красном уголке», Светланка почувствовала, что щёки у неё горят заранее. Бог с ней, с Аллой Алексеевной, она ещё и не такой бред читывала! А вот каково сейчас будет самому ветерану!.. Действительно, стихотворение в прозе… Одни общие слова, а человек-то ведь — воевал! И угораздило же её сунуться в эту многотиражку!.. Лучше бы в село преподавать поехала, честное слово…

Когда ветеран вошёл, Светланка встала. Суд идёт.

— Вот, Пётр Иваныч, я тут… — пролепетала она, — принесла материал… Я его вам сейчас зачитаю… а вы заслушаете и скажете, что не так, ладно?..

Длинное морщинистое лицо ветерана осталось равнодушным. Велено заслушать — заслушаем… Они снова расположились за тем же столом, друг напротив друга, неподалёку от стенда «По ратной славе равняем шаг».

— «Сейчас, когда вся родная страна встречает трудовыми подвигами славную годовщину Великой Победы…» — мысленно ужасаясь написанному, завела Светланка.

Не смея поднять взгляд на неподвижно сидящего рабочего, она задыхающейся скороговоркой гнала и гнала текст, который упорно не желал кончаться. Каждый последующий абзац был длиннее и кошмарнее предыдущего. У Светланки задрожали губы. «Ну вот, — обречённо подумала она. — Только разреветься не хватало…»

Кое-как одолев бессмертный пассаж: «Эх, Паша, Паша… Где ты теперь?» (сволочь Аристарх!) — Светланка услышала какой-то непонятный звук и испуганно вскинула глаза.

Ветеран плакал.

— Доченька… — всхлипывал он. — Доченька… — и указывал трясущимся пальцем на мелко исписанный лист. — Вот так… Так оно всё и было… И Пашка… как живой…