Память осени

Вошла Алиме, тихо поздоровалась.

Трусов. Здравствуйте, товарищ Абденанова… Вы уже представляете, о чем мы будем говорить?

Алиме кивнула.

Трусов. Вы несколько раз писали заявления с просьбой направить вас на фронт… Мы решили пойти вам навстречу.

Алиме. Спасибо.

Трусов. Правда, как вы поняли, это будет не передовая, а тыл врага. Места, где вы выросли, которые хорошо знаете, где сейчас живут ваши родственники…

Алиме. Да, мама и сестры…

Трусов. Но насколько я в курсе, ваши родители умерли…

Алиме. Да, мама умерла от тифа, когда мне было восемь лет, а через год умер отец… Нас сестрами воспитывала бабушка Ревиде, но мы всегда ее звали мамой…

Трусов. Вы комсомолка, работали в советских органах, ваши дядья с первых дней на фронте…

Алиме. Дядя Исмаил погиб, а дядя Аедин пропал без вести под Сталинградом…

Трусов. А еще один ваш дядя, Муедин Абденанов, был ранен и сейчас работает в тылу на партийной работе…

Алиме. Да? А я не знала… Я случайно встретила его в госпитале… Он тогда лечился от ранения…

Трусов. Товарищ Абденанова, вы должны отдавать себе отчет, с каким врагом вам придется иметь дело. Должны понимать, на что способны фашисты.

Алиме. Я понимаю.

Трусов. Уверены?

Алиме. Я была дома, когда наши освободили Керченский район… В сорок втором… Я все видела собственными глазами… Я знаю…

Трусов задумчиво смотрит на нее, как бы еще раз взвешивая свое решение.

Алиме. Я только не знаю, смогу ли я…

Трусов. Вам нужно еще время подумать?

Алиме. Нет. Я согласна. Просто боюсь не справиться. А так я готова.

Трусов. Давайте поступим так. Вы начнете подготовку в нашей разведшколе, и по ходу ее многое станет ясно. И вам, и нам. Договорились?

Алиме кивает.

– Ну, что ж, товарищ Абденанова, с сегодняшнего дня вы – военнослужащая.

Алиме встает и вытягивается по стойке «смирно».

Трусов. Сейчас вы выполните некоторые формальности, а завтра приступите к подготовке. И вот еще. Ваша работа требует строжайшей секретности. Даже в стенах разведшколы. У вас там будет другое имя. У вас будет свой позывной. Можете выбрать себе сами.

Алиме. Спасибо.

Трусов. Ну, так как мы будем вас называть? Смелее… Какое-то имя, прозвище… Смелее.

Алиме. А можно… Софие?

Трусов. Можно. Софие… А это имя оно что-то значит?

Алиме. Да… Оно значит – чистая, верная.

Трусов. Ну, прекрасно. Значит, вы теперь – секретный сотрудник Софие.

Алиме выходит. Трусов и Вергасов остаются вдвоем.

Вергасов. Рискуем, товарищ генерал.

Трусов. Рискуем… У тебя есть другой вариант?

Вергасов. Нет, но… Какой из нее резидент? Ей двадцати еще нет… Как она будет вербовать агентуру? Кто ее будет слушать? Кто ей поверит?

Трусов. Значит так. С завтрашнего дня начинаешь подготовку по ускоренной программе. И подбирай для нее радистку из резерва. Помоложе. Чтобы разница в возрасте не чувствовалась…

8. Старый Крым

Черный «Опель» остановился у дверей GFP – тайной полевой полиции, работающей в прифронтовой полосе. Из машины вышел гауптман Роде, небрежно поприветствовал часовых, легко взбежал по лестнице к кабинету Отто Кауша – полицай-комиссару.

Дежуривший в приемной молодой лейтенант сказал, что Кауш в подвале и предложил капитану «прогуляться» вниз, уж коли он так спешит.

В скудно освещенном подвальном коридоре Роде невольно поежился.

Лейтенант. Да, здесь у нас невесело. Здесь у нас «процедурные кабинеты». Из них обычно одна дорога – на кладбище. Такие тут специалисты.

Из-за двери одного из «кабинетов» раздались звуки ударов и отчаянный женский крик.

Лейтенант (пожав плечами). Попадаются и дамы.

Дверь распахнулась, и из нее вышел Кауш – приземистый, похожий на борца. В открытую дверь было видно, как полицай избивает резиновой дубинкой распростертую на полуженщину.

Кауш (ухмыляется). А-а, Роде (улыбнулся). – Благородные господа из абвера решили наведаться в нашу преисподнюю? И что вас привело сюда – неужто любопытство?

Роде. Да, хотел узнать: неужто вы сами увлекаетесь «процедурами»?