Память сердца

Только у Дженни не было времени ждать. Она поднырнула под занесенную для удара руку Моди, но та вцепилась ей в волосы и снова потянула вниз. Дженни отчаянно отбивалась.

Сознание того, что Бретт остался жив, придавало силы и заглушало страх.

Она не имела права дать Моди победить, как это было в прошлый раз!

Обе женщины задыхались от ярости, но если у Грейс она была дикой и злобной, то Дженни боролась за всех тех, кто придет когда-нибудь после нее, когда колесо Ля Рю, сделав очередной оборот, снова возвратится в страшную точку отсчета.

Моди и Анна опять катались по земле, и острые шипы розового куста впивались им в спины своими крепкими иглами.

– Ты уже мертва, – прохрипела Моди, снова пытаясь дотянуться лезвием до своей соперницы.

Преодолев боль в спине, Дженни снова перекатилась, оказалась сверху и, на мгновение ослабив хватку, отпрянула назад. Ей удалось перехватить рукоятку ножа обеими руками и, развернув его от себя острием, с зажмуренными глазами со всей силой навалиться сверху.

Гримаса откровенного удивления пробежала по лицу Моди.

Моди? Дженни потрясенно смотрела в лицо Уорен. Та, кто лежала под ней, была Грейс. По крайней мере сейчас она смотрела на Дженни знакомым взглядом литературного агента.

Дженни приподнялась на ноги и попятилась, не сводя глаз с Уорен, так и лежащей на спине с широко раскинутыми руками. Гладкая рукоятка ножа торчала из ее тяжело вздымающейся груди.

– Дженни? – удивленно и недоверчиво спросила она.

Сзади, пошатываясь, подходил Бретт, сжимая пистолет в здоровой руке. Грейс перевела взгляд на Мак-Кормика, и выражение ее лица снова изменилось. Перед ними опять лежала все та же Моди.

– Мой! – Ее палец, словно указующий перст, был направлен в сторону Бретта. Она бросила ненавидящий взгляд на Дженни. – Я пришла убить эту суку… – Вытянутая рука дрогнула и упала на черную землю.

– Она что, умерла? – прошептала Дженни, не решаясь приблизиться.

Не выпуская из рук оружия, Бретт подошел к убитой и, дотронувшись двумя пальцами до шейной артерии, коротко ответил:

– Да! – И добавил, чуть помолчав: – Мы убрали Моди из нашего времени.

Дженни недоверчиво подняла глаза на Бретта:

– Из нашего времени?

– Да, любимая! Я вспомнил все, что было между Анной и Сэзом, то есть между тобой и мною. Это оказалось не труднее, чем припомнить, что я ел вчера за завтраком.

– Не надо, мой родной. Я сама догадалась об этом, увидев твои глаза при вспышке молнии. Глаза Сэза Тейлора. – Она бросилась на грудь Бретта, чувствуя, что не может больше сдерживать слез.

– А сейчас? – Он испытующе взглянул на нее. – Ты ничего не чувствуешь? Ты помнишь все, что было, так же отчетливо?

– Нет. – Она изумленно взглянула на Бретта. – Это похоже на то, как карандашный рисунок стирается ластиком!

– Верно! У меня такое же ощущение. В моей памяти осталось только одно.

– Что именно? – прошептала Дженни, заранее зная ответ.

– То, как сильно я люблю тебя. Как сильно любил и буду любить всегда. И еще, как ты любишь меня.

Первые тяжелые капли дождя упали на их склоненные друг к другу головы.

– Бретт, я знаю, что это. Все, что ты вспомнил, не было памятью нашего рассудка. Это… Это было памятью сердца!

– Да! И клянусь тебе, эта память никогда не исчезнет из наших сердец. Они всегда будут помнить нашу любовь в теперешней и во всех других следующих жизнях в длинной цепи бесконечного бытия.

Эпилог

Дженни со счастливым смехом барахталась на руках у Бретта:

– Поставь меня на пол немедленно, кретин несчастный! У тебя же еще плечо до конца не зажило!

Бретт носил Дженни на руках по своему дому в парковом районе и ударом ноги открывал все двери, встречающиеся на его пути.

– С моим плечом все в порядке уже недели две.

– Ну да, конечно. В течение медового месяца карибское солнце успело разогреть твои мускулы…

– …И я очень благодарен ему за это.

– Вот и поставь меня на место. За последние две недели ты, по-моему, еще ни разу не ставил меня на пол без моей вежливой-превежливой просьбы.

– А тебе это не нравится?

– Вовсе нет, но мне кажется…

– Вот и замолчи! – Бретт поцеловал ее, так и не опустив на пол.

Поцелуй длился так долго, что в конце концов Дженни, оторвавшись от губ Бретта, пробормотала:

– М-м-м, да. Думаю, что в этом доме мне предстоит жить еще очень долго. И, самое главное, мне это нравится.

Бретт полностью оправился от раны в конце января, меньше чем за неделю до назначенного срока их свадьбы. Газеты трезвонили о ней без перерыва, и громче всех, конечно, журнал «Пипл».

Больше всех их союзу радовался Джефф. Очевидно, память сердца Рэнделла Гэмптона взяла свое и на этот раз. Бретт испытывал особое чувство к шестилетнему мальчику, видимо, потому, что Рэнделл был когда-то его другом.

– Посмотри-ка, Бретт! – воскликнула Дженни. Она наконец-то выскользнула из объятий Бретта и показала на вазу в центре гостиной. – Кто-то прислал нам цветы.

Бретт, улыбаясь, прочитал поздравительную карточку, приколотую к букету. Подрядчик, приводящий их дом в порядок, счел своим долгом прислать эти великолепные розы.