Память сердца

В субботу днем они заказали пиццу. Естественно, по телефону, не вылезая из-под одеяла. Перед этим состоялся небольшой спор о гастрономических пристрастиях каждого. Дженни пыталась внушить Бретту отвращение к анчоусам. Бретт рассуждал, насколько эротично было бы попробовать блюдо «Сыр на Дженни», используя ее живот в качестве стола. За неимением сыра, решил он, сойдет кусок пиццы.

Звонок Грейс выдернул его из-под одеяла. Она требовала разъяснений по поводу некоторых деталей новой книги.

— Грейс, на твое усмотрение. Ты же у меня эксперт. — Бретт пересел на софу, и когда Дженни сделала попытку перебраться на кухню, чтобы не мешать, он насильно удержал ее, схватив за запястье, и негромко назвал по имени. — Извини. Кто отвлекается? Я? Обещаю разговаривать только с тобой. Нет, Грейс, эту сцену я не выброшу из романа. Ага! До понедельника! — Бретт попрощался и положил трубку. Рука еще не дотянулась до аппарата, а губы уже целовали Дженни, растворяясь в огне ответной ласки.

Несколько позже голодный Бретт нашел пакетик поп-корна. С синхронным чувством отвращения к этим солоноватым хлопьям они признались друг другу, что, плюнув на боязнь холестерина, слопали бы сейчас по куску хлеба с маслом. Да, с тем самым маслом, жирным и калорийным, в котором содержатся холестерин и прочие страшно действующие яды. Дженни принялась размазывать масло по хлебу, не заметив подошедшего сзади Бретта. Он слизнул масло с ее руки, проведя языком между пальцами. Через несколько минут Дженни узнала, что существует множество способов поедания бутербродов, о которых она даже не подозревала.

Утром в воскресенье Дженни заявила Бретту, что позавтракает сахарными хлопьями. При этом она вынула откуда-то случайно завалявшуюся упаковку, чем повергла Бретта в ужас:

— Как ты можешь совать в рот такую гадость? Хотя бы налила себе молока.

— Думаю, что разолью его, не успев отпить и глотка. А вообще-то сейчас я готова проглотить и кошачьего супа с костями.

Воскресенье, полдень. Уставшие, они лежали и разгадывали кроссворд.

Вечер. Дженни и Бретт вышли во внутренний дворик. Небо уже начинало темнеть, и они стояли, задрав головы вверх, и смотрели на облака, проплывающие над их головами.

Ночь. Дженни, свернувшись калачиком на кровати, разговаривала с Бреттом о работе на компьютере.

— Хочешь, я сделаю программу, которая будет тебе помогать?

— Я и так использую компьютер на всю катушку.

— Ну и что? А я доработаю программу под тебя. Цвет, звук, функциональность клавишей и все такое. Мне это совсем не трудно.

Работа Дженни, писательская деятельность Бретта и еще многое другое. В окно мягко постукивал дождь, и утренний туман потихоньку начинал стелиться над остывающей землей.

Скованность улетучивалась с каждым мгновением. Дженни была счастлива, ее больше не пугал омут любви, в который она нырнула. Бретт казался близким и родным, она знала его наизусть.

— Что ты делал до того; как начал писать?

— Преподавал историю.

— Ну конечно, — улыбнулась Дженни. — Историк пишет истории. И как семья относится к твоим успехам на этом поприще?

— Никак. Мать никогда ничего не говорила об этом. — Голос Бретта напрягся. — С тех пор, как я с братом покинул ферму.

Дженни отчего-то ждала, что прежде всего он упомянет отца. И почему они с братом ушли из родного Дома? Чтобы отвлечь Бретта от неприятной для него темы, она заметила:

— А я тоже не всегда жила в городе. Наша ферма в Оклахоме. А твоя?

— Я вырос в Индиане, неподалеку от Форт-Уэйна.

По его тону, по тому, как он сжал руки, она поняла что коснулась не слишком приятного периода жизни Бретта, и решила закрыть эту тему. Дженни так и не поняла, почему воспоминания о семейной ферме вызывают у него такую реакцию, а спросить напрямую не решалась, хотя и чувствовала непреодолимую тягу узнать о Бретте Мак-Кормике все. Ей казалось, что все его неприятности, его боль должны мучить и ее. Желание близости снова переполнило Дженни, и она поцеловала его. Бретт ответил. Его руки обвились вокруг Дженни, и она опять ощутила, как что-то горячей волной прокатилось по всему телу.

Волшебный уик-энд заканчивался, неотвратимо накатывал серый понедельник. Он выдернул Дженни из теплой постели, вернул в реальный мир и потребовал снова начать работать.

— Это тебе действительно необходимо, ты уверена? — поинтересовался Бретт из-под одеяла.

Господи, Дженни до сих пор не верилось, что она возбуждается от одного звука его голоса и не может ответить сразу, без дрожи и заикания. И это результат только одного уик-энда!

— Неужели тебе нужно уходить так рано? — томно протянул Бретт. — Ведь еще только половина девятого!

Напоминание о времени еще больше расстроило Дженни, она обреченно вздохнула:

— Мне до клиентов добираться по городу больше часа.

Она подошла к Бретту и коснулась его груди кончиками пальцев. Ах, если бы он знал, как Дженни нравилось вот так гладить его!

— А ты сам случайно не собираешься поработать над книгой?

— Делу время — потехе час? — проворчал Бретт.

— По-моему, ты просто лентяй. — Дженни снова поцеловала Бретта. — Обыкновенный медлительный лентяй.