Память совести или совесть памяти

      Ну, а что же касается самой этой его клубной жизни, то хотелось бы сразу внести некоторую ясность и выяснить, что же всё-таки он имел ввиду под этой своей клубной классификацией «До» и «Свыше», и есть ли здесь какая-то взаимосвязь между входящими элементами внутри этих ограничительных параметров. Что тут сказать: данная классификационная клубная модель подходит, как к возрастным, так и к определённым финансовым группам, хотя при этом между ними никак не прослеживается какая-либо существенная взаимосвязь. Наш же герой, по всей видимости (а я весьма неплохо читаю внешность, и могу вас заверить в этом), по обоим параметрам вполне подходил в клуб – «За и Свыше». Но опять же, чем он больше становился – «За», тем чаще он заглядывал назад в прошлое, вспоминая с горечью своё – «От и До», и с тихой грустью – своё «До».

      Как уже говорилось выше, наш герой имел всё, и конечно, можно было бы потратить пару листов для описания некоторой толики его богатств, но ведь как бы ты красочно не описывал всю роскошь богатства – для всех и для любого в частности, это всего лишь будет сухая статистика в виде цифр и букв. Человек же никогда не будет удовлетворен тем, что слышит бога, ему нужна видимость, и только тогда его безверие откинет приставку, став полноценной верой. Так и богатство только тогда обретает свою существенность, когда через эту свою видимость и приобретает свои черты. Но и это не всё. Так от блеска роскоши в глазах наблюдателя начинает рябить, а сердце бешено колотиться, пытаясь достучаться до вас с мыслью: «И я того же хочу!». И вам уже мало лицезреть его, вы уже хотите ощутить его физически, жаждая купаться в нём, ну, или как бюджетный вариант, хотя бы попробовать на зуб. Так что, зная природу человека, я решил оставить за пределами описания все эти подробности мирского быта нашего героя и сконцентрироваться на других залежах существенности, присутствующих в жизни нашего героя.

      «Ну хорошо, в этом плане как будто всё в порядке, ну а что же на семейном фронте?», – требуя разъяснений, заволнуется женская половина. Ну, а на семейном фронте, после того как он заменил жену с большим пробегом на вон ту, молодую, всегда готовую тратить его деньги – пока что без перемен.

– Да, милая, – смотря в зеркало, говорит Лу.

– Я сейчас, только накрашусь, – следует ответ пухлогубого глянца.

– Да, конечно, – натянуто отвечает Лу, размышляя про себя. – Всё-таки она обманула меня, скрутив свой счетчик.

– Ну, с ним всё понятно, – послышится сердитый голос всё той же женской половины.

      А что, собственно, понятно? Вот мне всегда было не понятно, вот это самое «понятно», звучащее, как выносимый приговор субъекту мужского рода. А ведь это и есть приговор, вычёркивающий данный образец внимания из списка потенциальных, как любят нынче говорить, бой-френдов. Так и представляется этот список, составленный одной весьма смышлёной дамочкой, не пожалевшей на эти цели использовать свой красивый блокнот из коричневой кожи:

      «Только Проша!

– Не на одном нём свет клином сошёлся.

– Проша может и подвинуться.

– И Алишерка, тоже ничего.

– Да неужели… (Далее всё размыто, по вкусу скорее похоже на слёзы с чернилами)».

      Ну и дальше, в том же женском духе. Конечно, Лу мог бы привести массу доводов в свою защиту: и что он подождал, когда его будущая супруга из подростка оформится в женщину, и даже не держал её на поводке обещаний в съёмной квартире, да и вообще, ему далеко до тех высот, с каких на женский пол смотрит Прохор. Но давайте не спорить, и оставим хоть чуть-чуть неясности и непонятности, которые и будем преодолевать в процессе нашего повествования.

– А есть ли у нас выбор? – саркастически подмигнет мне либерал.

– Пожалуй, что нет. Ведь здесь автор – полноценный тиран, и он не потерпит на своих страницах чужого вольнодумства, даже и не претящего ему. – Тоном, нетерпящим возражения, заявлю я, чем лишу дара речи этого (впрочем, как и любого другого) либерала.

– Хм. А напустили-то тумана и таинственности. А мне всё уже и так ясно и понятно о чём вы тут талдычите, – вновь вмешивается тот весьма проницательный читатель, которого, как он говорит, на мякине не проведёшь.

– И в чём же загадка? – в ответ поинтересуюсь я, сам ещё находясь в процессе поиска сюжета.

– А ничего особенного. Кризис среднего возраста у вас, молодой человек, – смотря на нас со стороны, самодовольно заявит сей, весьма проницательный наблюдатель. Затем понаблюдает какой эффект произвели его откровения и снисходительно добавит, – Это мы уже проходили, в своё время.

      Что ж поделать, к старшим мы испытываем уважение и трепет, и значит, не можем не принять к сведению эти его замечания. Но не таков видимо Лу, и он весьма критично относясь к данному заявлению в свой адрес, в связи с чем высказал по этому поводу уже свои соображения.

– Может быть и так, но я имею на этот счёт своё собственное мнение. И по мне, это вовсе никакой не кризис среднего возраста, в названии которого поучаствовала женская половина, а будет вернее назвать его открытием второго дыхания.