Память Света/Память огня (др. перевод) (ЛП)

По другую сторону врат, возле тёплой жаровни, стояла Илэйн. На королеве было светло-зелёное платье. Благодаря подрастающим детишкам, её живот заметно выделялся. Илэйн поспешила ей навстречу и поцеловала кольцо. Бергитте в своей короткой красной куртке и широких небесно-голубых штанах стояла у одной из створок шатра, скрестив руки на груди. Её золотистая коса была перекинута на грудь.

Гавин, выгнув бровь, бросил на сестру выразительный взгляд.

— Удивлён, что ты не спишь.

— Жду доклада, — ответила Илэйн, жестом предложив Эгвейн присесть в одно из двух мягких кресел у жаровни.

— Что-то важное? — уточнила Эгвейн.

Илэйн нахмурилась:

— Джесамин снова забыла доложитьсяиз Кэймлина. Я дала ей строгие указания — отправлять мне посланца каждые два часа, а она бездельничает. Свет, возможно, я просто себя накручиваю, но всё-таки попросила Серинию отправиться на площадку для Перемещений и проверить. Надеюсь, ты не против.

— Тебе нужно отдохнуть, — ответил Гавин, складывая руки на груди.

— Благодарю покорно за совет, — откликнулась Илэйн, — которому я не стану следовать, как не последовала точно такому же от Бергитте. Мать, что вы хотели со мной обсудить?

Эгвейн передала ей письмо, над которым недавно трудилась.

— Ранду? — уточнила Илэйн.

— Ты, в отличие от меня, знаешь его с другой стороны. Скажи, что ты думаешь о моём письме. Возможно, я его не отправлю, я ещё не решила.

— Тон у послания… требовательный, — отметила Илэйн.

— Похоже, ни на что иное Ранд не реагирует.

Спустя пару мгновений, потребовавшихся на прочтение, Илэйн опустила листок.

— Быть может, лучше просто дать ему сделать то, что он хочет.

— Сломать печати? — уточнила Эгвейн. — И освободить Тёмного?

— А почему нет?

— Свет, Илэйн!

— Это ведь должно случиться? — ответила та. — Я хочу сказать, что Тёмный всё равно вырвется. Да он практически уже освободился.

Эгвейн потёрла виски.

— Есть разница между возможностью касаться мира и тем, чтобы оказаться на воле. Во время Войны Силы Тёмный никогда не был полностью свободен. Отверстие позволяло ему касаться мира, но его запечатали до того, как Тёмный сумел освободиться. Если бы Тёмный вступил в наш мир, само Колесо было бы сломано. Посмотри, я принесла тебе это, чтобы ты взглянула.

Эгвейн вынула из кошеля стопку записей. Эти бумаги были спешно собраны библиотекарями Тринадцатого Хранилища.

— Я не утверждаю, что печати ломать не нужно, — пояснила Эгвейн. — Я только говорю, что мы не можем рисковать, пускаясь в безумные затеи Ранда.

Илэйн тепло улыбнулась. Свет! Да она же по уши влюблена. «Но я ведь могу на неё полагаться, так?» В последнее время она была не так уж уверена в Илэйн. Одна эта её выходка с Роднёй…

— К сожалению, ничего относящегося к делу в твоём тер’ангриале-библиотеке нам найти не удалось. — Из-за этой статуэтки улыбающегося бородача в Башне едва не начались беспорядки. Каждая сестра жаждала прочесть тысячи книг, которые в ней заключались. — Похоже, что все хранящиеся в ней книги были написаны до того, как было проделано Отверстие. Мы ищем, но пока эти записки — всё, что удалось отыскать о печатях, узилище Тёмного и о нём самом. Если сломать печати в неподходящее время, то, боюсь, это будет означать конец всему сущему. Вот, почитай. — Она протянула Илэйн листок.

— Кариатонский цикл? — удивилась Илэйн. — «И свет померкнет, и рассвет не придёт, и узник по-прежнему заперт». Узник — это Тёмный?

— Думаю, да, — ответила Эгвейн. — Пророчества всегда туманны. Ранд намерен начать Последнюю Битву и немедленно сломать печати, но его идея ужасна. Нас ждёт длительная война. Освобождение Тёмного сейчас только укрепит армии Тени и ослабит нас.

Если это и надо сделать — в чём я до сих пор не уверена — то нам нужно тянуть до последнего. И уж, по крайней мере, стоит всё обсудить. Ранд во многом оказывался прав, но он также бывал и неправ. Не следует позволять ему принимать подобное решение в одиночку.

Илэйн пробежала взглядом страницы и задержалась на одной.

— «Его кровь подарит нам Свет…» — Она потёрла страницу пальцем, словно задумавшись. — «Ожидайте Света». Кто добавил эту пометку?

— Эта копия Кариатонского цикла в переводе Термендал принадлежала Дониэлле Аливин, — пояснила Эгвейн. — Дониэлла добавляла собственные пометки, и они, как и сами пророчества, тоже были причиной горячих дискуссий исследователей. Ты же знаешь, она была Сновидицей и, насколько нам известно, — единственной Амерлин, обладавшей таким Талантом. До меня, разумеется.

— Верно, — ответила Илэйн.

— Сёстры, собиравшие эти сведения по моей просьбе, пришли к тому же заключению, что и я, — продолжила Эгвейн. — Может и настанет время сломать печати, но не в самом начале Последней Битвы, что бы там Ранд ни думал. Нужно дождаться подходящего момента, и выбрать этот момент — мой долг как Хранительницы Печатей. Я не желаю поставить на карту всё мироздание ради одного из чересчур эффектных замыслов Ранда.