Память Света/Память огня (др. перевод) (ЛП)

— Вы нужны мне, — тихо сказал всем Ранд. — Вы нужны самой земле. Вы спорите. Я знал, что так и будет, но у нас больше нет времени на споры. Поймите это. Вам не отговорить меня от моих замыслов. Вам не заставить меня подчиниться вам. Никакое оружие, никакое плетение Единой Силы не может заставить меня сразиться лицом к лицу с Тёмным ради вас. Я должен сделать это по собственному выбору.

— Неужели, Лорд Дракон, из-за этого вы и вправду обрекаете весь мир? — спросила Берелейн.

Эгвейн улыбнулась. Эта вертихвостка вдруг перестала казаться такой уж уверенной в том, что выбрала верную сторону.

— Мне и не придётся, — ответил Ранд. — Вы подпишете документ. Если откажетесь — умрёте.

— То есть это шантаж, — выпалил Дарлин.

— Нет, — Ранд улыбнулся немногословным представителям Морского Народа, стоявшим неподалёку от Перрина. Они всего лишь прочитали документ и покивали друг другу, будто под впечатлением от прочитанного. — Нет, Дарлин. Это не шантаж. Это соглашение. У меня есть кое-что, чего вы хотите, что вам нужно. Я. Моя кровь. Я умру. Мы все знали это с самого начала, этого требуют Пророчества. Раз вы хотите получить от меня жизнь, я продам вам её в обмен на мир в наследство после моей смерти, чтобы уравновесить разрушение, доставшееся миру в наследство от меня в прошлый раз.

Он обвёл взглядом собравшихся, по очереди посмотрев на каждого правителя. Его решимость, как казалось Эгвейн, можно было ощутить физически. Возможно, это было свойство его природы та’верена, или, возможно, всё дело было в значимости момента. От нараставшего внутри павильона давления стало трудно дышать.

«Он сделает это, — подумала она. — Они будут роптать, но уступят ему».

— Нет, — громко воскликнула Эгвейн, её голос нарушил повисшую тишину. — Нет, Ранд ал’Тор, ты не заставишь нас подписать этот документ и передать тебе единоличный контроль над этой битвой. Ты полнейший кретин, если считаешь, что я поверю, будто ты позволишь всему миру — твоему отцу, твоим друзьям, всем тем, кого ты любишь, всему человечеству — погибнуть под мечами троллоков, если мы тебе не поддадимся.

Он встретился с ней взглядом, и внезапно её уверенность как рукой сняло. Свет, он же не откажется, в самом деле, так ведь? Он же не пожертвует всем миром?

— Ты осмеливаешься называть Лорда Дракона кретином? — взъярился Наришма.

— С Амерлин нельзя разговаривать таким тоном, — заявила Сильвиана, шагнув к Эгвейн.

Опять поднялись споры, на этот раз громче. Ранд встретился взглядом с Эгвейн, и она увидела, как лицо его исказила вспышка гнева. Крики становились всё громче, напряжение нарастало. Тревога. Гнев. Старая ненависть, разгоревшаяся вновь, подпитывалась страхом.

Ладонь Ранда покоилась на рукояти меча в ножнах, украшенных драконами, другую руку он заложил за спину.

— Я получу свою плату, Эгвейн, — прорычал он.

— Требуй, если тебе это угодно, Ранд. Ты не сам Создатель. Если ты пойдёшь на Последнюю Битву с таким безрассудством, нам всё равно не жить. Если я буду противостоять тебе, тогда есть шанс, что я смогу заставить тебя изменить мнение.

— Белая Башня всегда была копьём у моего горла, — выпалил Ранд. — Всегда, Эгвейн. И теперь ты и впрямь стала одной из них.

Она выдержала его взгляд. Однако где-то внутри она определённо начала уступать. Что если эти переговоры и впрямь сорвутся? Неужели ей действительно придётся посылать своих солдат сражаться с армией Ранда?

Она чувствовала себя так, будто споткнулась о камень на самой вершине скалы и балансирует на грани падения. Должен быть способ остановить это, спасти всё!

Ранд начал отворачиваться. Если он покинет павильон, это будет конец всему.

— Ранд, — позвала она.

Он замер.

— Я буду стоять на своём, Эгвейн.

— Не делай этого, — сказала она. — Не отрекайся от всего.

— Ничего не поделаешь.

— Неправда! Всё, что тебе нужно, это хоть раз не быть таким ослеплённым Светом, шерстеголовым упрямым болваном!

Эгвейн отступила назад. Как она додумалась заговорить с ним так, будто они снова были в Двуречье, и всё только начиналось?

Ранд какое-то мгновение пристально смотрел на неё.

— Что ж, вот тебе бы уж точно не помешало хоть раз не быть избалованной, самоуверенной, невыносимой невоспитанной девчонкой, Эгвейн. — Он вскинул руки. — Кровь и пепел! Это пустая трата времени.

Он был почти прав. Эгвейн не заметила, как кто-то вошёл в шатёр. Ранд же, напротив, заметил и повернулся в тот момент, как створки шатра разошлись, впустив свет. Нахмурившись, он взглянул на незваного гостя.

Его хмурый взгляд растаял, едва он увидел вошедшую.

Это была Морейн.

Глава 6 ОСОБОЕ ЧУТЬЁ

В шатре вновь воцарилась тишина. Перрин ненавидел гомон взбудораженной толпы, да и запахи людей были не лучше. Разочарование, гнев, страх. Ужас.

И, пожалуй, основной причиной всего этого была женщина, стоявшая у самого входа в шатёр.