Память Земли. Рассказы о поисковой работе

«…В июле 2007 года, собрав все необходимое оборудование, выехали на озеро. Нужно было подвезти инструменты как можно ближе к берегу. Дорога, то пересекающая скальные выступы, то ныряющая в заболоченные низины, суше не стала. Мало того, она сплошь заросла камышом и осокой, а на полях — двухметровым иван-чаем. Я всерьез опасался за свой допотопный „москвич“, под крышу набитый вещами, но, к счастью, все обошлось лишь вмятиной на глушителе. Удалось даже форсировать с ходу злополучный ручей и проехать за дальнее поле к самой кромке леса, спрятав машины за старой финской яблоней. Лагерь разбили прямо на мысу. Место оказалось чрезвычайно удачным. Вокруг вода, нагромождения гранитных валунов и узенький проход к лесу, просматриваемый с озера. Я много ездил на раскопки в разные места, стояли и в лесу, и на полях и в заброшенных деревнях. Но такого комфорта, как на Реполанярви, я не помню. Дров — сколько хочешь, кругом чистая вода, грибы и ягоды прямо у палаток, каждый вечер — свежепойманная рыба, в общем — курорт. Ребята из отряда „Варяг-2“ занялись двигателем, стоя по плечи в воде и периодически погружаясь с головой, чтобы достать камни. Мы с Семеновым Андреем, подъехавшим позже и оставившим свою „девятку“ в двух километрах от лагеря, накачали надувную лодку и попытались найти крупные фрагменты боевой машины с помощью эхолота. Ничего путного из этого не вышло. Тем временем на дне небольшой бухты, образованной мысом, Александр Беляков обнаружил авиационную пушку. Зацепив ее тросом, с помощью ручной лебедки вытащили на берег. Пушка была погнута от удара о каменистое дно, номер не читался. Но благодаря находке стало понятно, где искать остальные обломки. В то же время из-под двигателя были извлечены фрагменты головы пилота, пуговица от гимнастерки с пятиконечной звездой и исковерканная плата от часов. Стало ясно, что пилот не успел покинуть самолет до падения. Двигатель в этот раз вытащить не удалось. Потом были еще выезды. К нам присоединились молодые ребята Павел и Богдан из отряда „Восток“. В конце концов, мотор сдался, и через полчаса мы уже знали номер самолета и имя пилота, не вернувшегося с боевого задания. Осталось главное — найти и извлечь останки пилота.

Для этого через бухту натянули веревку, а к лодке приспособили два якоря, чтобы ее не сносило ветром. В жестяном ведре насверлили множество мелких отверстий и привязали к нему веревку. Чтобы ведро тонуло, пришлось на дно положить крупный камень. Лодка жестко закреплена на веревке и якорях, водолаз собирает донный грунт в ведро, поднимаемое на борт, на поверхности содержимое ведра промывается от ила, находки и костные останки складываются в лодку, а грунт вывозится за пределы бухты. Как только в ведре трижды ничего не обнаруживается, перемещаем лодку по веревке на полметра дальше, и продолжаем чистить дно на следующем участке. Так, в 30 метрах от двигателя, на глубине трех с половиной метров в ведре стали попадаться приборы и фрагменты бронеспинки кресла пилота. Мне стало понятно, что лодка находится над обломками кабины самолета. Примерно через час работы из воды показались педали управления и застрявшая в них нога пилота, обутая в сапог. Затем на поверхность были извлечены фрагменты поясного ремня с брезентовым планшетом и кости грудной клетки с позвоночником. В планшете лежал целлулоидный угольник, логарифмическая линейка и расплывшаяся полетная карта.

Потом подняли сиденье с парашютом и костями таза, пробитое в трех местах авиационными снарядами. Среди обломков самолета были обнаружены два баллона для примитивного подводного аппарата послевоенного производства. Видимо, много лет назад кто-то уже погружался к обломкам самолета, но останки летчика предшественников, как видно, интересовали мало. В середине августа, когда дно бухты было полностью в буквальном смысле просеяно через пальцы, и перестали попадаться какие-либо находки, работы по подъему самолета было решено прекратить…».