Читаем Памяти Анатолия Якобсона полностью

Наверно, глубже других это сознавал Гегель, которого Якобсон вообще-то недолюбливал и, быть может, не столько за философскую отмычку в форме диалектики, сколько за философское прекраснодушие и не лишенный самодовольства оптимизм. В изложении кратком и огрубленном мысли Гегеля сводятся к тому, что трагический герой идет навстречу судьбе, не уклоняясь, и падает не под ударом, а вместе с ним. Падая, он ломает занесенный меч. Вот что следует помнить. Гибелью он умаляет смерть.

И не его вина, что по телам павших идут мародеры.

Из предисловия к сборнику «Почва и судьба». Вильнюс-Москва, 1992.

1937 год

Якобсон Анатолий Александрович

(30.04.1935, Москва – 28.09.1978, Иерусалим)

Педагог, литературовед, поэт-переводчик. Автор Самиздата, публицист. Член Инициативной группы по защите прав человека в СССР, редактор «Хроники текущих событий»

В 1957 окончил исторический факультет Московского государственного педагогического института. До 1968 преподавал историю и литературу в московских школах. Одновременно интенсивно занимался литературной деятельностью: переводил поэтов Западной Европы и Латинской Америки. В 1960-х – начале 1970-х печатает в периодике и поэтических сборниках свои переводы из Ф. Гарсии Лорки, М. Эрнандеса, Т. Готье, П. Верлена и других.

В конце 1960-х – начале 1970-х пишет ряд литературоведческих эссе, заведомо не предназначенных для советской печати. Основой некоторых из них стал цикл публичных лекций о русских поэтах начала XX века – Анне Ахматовой, Александре Блоке, Сергее Есенине, Осипе Мандельштаме, Владимире Маяковском, Борисе Пастернаке, прочитанный в 1966–1968 в московской школе № 2, где он в то время преподавал. Эти лекции были значительным культурным событием не только для его слушателей-учащихся, но и для московской интеллигенции: школьный актовый зал с трудом вмещал всех желающих. На их основе возникли книги и очерки-эссе. («Конец трагедии», «Царственное слово», «О романтической идеологии»): академический литературно-критический анализ соседствует в них с просветительским и публицистическим пафосом.

Правозащитная деятельность Я. началась в 1965, после ареста Андрея Синявского и Юлия Даниэля. Я., близкий друг Даниэля, просил допустить его на суд в качестве общественного защитника, но получил отказ. Подготовленную речь направил в суд; впоследствии она была включена в «Белую книгу» Александра Гинзбурга. В дальнейшем самиздатские статьи и обращения принесли Я. репутацию блестящего публициста. Одно из самых известных таких обращений – «Начнем с того, чтобы освободить себя!» (18.09.1968), ответ на разговоры о «бесполезности» «демонстрации семерых» на Красной площади. В этом коротком тексте Я. с предельной ясностью изложил собственное понимание смысла и духа правозащитной активности как, в первую очередь, индивидуального нравственного противостояния беззаконию и официальной лжи.

Концепция, лежащая в основе обращения, значительно повлияла на самосознание советских диссидентов; на годы вперед она стала «символом веры» для многих активистов движения в защиту прав человека в СССР.

Весной 1968, не желая, чтобы его диссидентская деятельность ставила под удар коллег-педагогов, оставил преподавание в школе; жил частными уроками и гонорарами за переводы.

21.12.1969, в день девяностолетия со дня рождения И. Сталина, участвовал в антисталинистской демонстрации на Красной площади в Москве; был задержан и по решению нарсуда Ленинского района оштрафован за нарушение общественного порядка.

Подпись Я. стоит под многими правозащитными петициями 1967–1973. В ряде случаев именно Я. являлся автором правозащитных текстов, подписывавшихся коллективно. Так, его перу принадлежит большинство обращений Инициативной группы по защите прав человека в СССР (ИГ), членом которой Я. стал в мае 1969 и оставался вплоть до отъезда из СССР (за исключением нескольких месяцев в 1970 – начале 1971, когда, разойдясь с Петром Якиром из-за слишком тесных контактов последнего с эмигрантским Народно-трудовым союзом, приостановил членство в ИГ).

В 1969 Я. – один из помощников Натальи Горбаневской в издании «Хроники текущих событий», а после ареста Н. Горбаневской в декабре 1969 становится ключевой фигурой в кругу издателей этого бюллетеня. Несколько выпусков в 1970–1972 составлены им практически в одиночку; в работе над другими он принимал участие в качестве литературного редактора.

Неоднократно подвергался допросам и обыскам.

Работа в «Хронике текущих событий» и участие в ИГ не стали помехой для литературного творчества Я. В начале 1970-х он завершил основной труд своей жизни – книгу о поэзии Александра Блока «Конец трагедии» (в ранних самиздатских списках она называется «Трагический тенор эпохи»). Изданная в 1973 за рубежом издательством имени Чехова, книга приносит Я. международную известность; в том же году его принимают в Европейский ПЕН-клуб.

Перейти на страницу:

Похожие книги

14-я танковая дивизия. 1940-1945
14-я танковая дивизия. 1940-1945

История 14-й танковой дивизии вермахта написана ее ветераном Рольфом Грамсом, бывшим командиром 64-го мотоциклетного батальона, входившего в состав дивизии.14-я танковая дивизия была сформирована в Дрездене 15 августа 1940 г. Боевое крещение получила во время похода в Югославию в апреле 1941 г. Затем она была переброшена в Польшу и участвовала во вторжении в Советский Союз. Дивизия с боями прошла от Буга до Дона, завершив кампанию 1941 г. на рубежах знаменитого Миус-фронта. В 1942 г. 14-я танковая дивизия приняла активное участие в летнем наступлении вермахта на южном участке Восточного фронта и в Сталинградской битве. В составе 51-го армейского корпуса 6-й армии она вела ожесточенные бои в Сталинграде, попала в окружение и в январе 1943 г. прекратила свое существование вместе со всеми войсками фельдмаршала Паулюса. Командир 14-й танковой дивизии генерал-майор Латтман и большинство его подчиненных попали в плен.Летом 1943 г. во Франции дивизия была сформирована вторично. В нее были включены и те подразделения «старой» 14-й танковой дивизии, которые сумели избежать гибели в Сталинградском котле. Соединение вскоре снова перебросили на Украину, где оно вело бои в районе Кривого Рога, Кировограда и Черкасс. Неся тяжелые потери, дивизия отступила в Молдавию, а затем в Румынию. Последовательно вырвавшись из нескольких советских котлов, летом 1944 г. дивизия была переброшена в Курляндию на помощь группе армий «Север». Она приняла самое активное участие во всех шести Курляндских сражениях, получив заслуженное прозвище «Курляндская пожарная команда». Весной 1945 г. некоторые подразделения дивизии были эвакуированы морем в Германию, но главные ее силы попали в советский плен. На этом закончилась история одной из наиболее боеспособных танковых дивизий вермахта.Книга основана на широком документальном материале и воспоминаниях бывших сослуживцев автора.

Рольф Грамс

Биографии и Мемуары / Военная история / Образование и наука / Документальное
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное