Памяти пламенный цвет

И еще одно откровение поэтессы: «… я уделяю внимание воспоминанию, памяти о прошлом. Воспоминание само по себе бесцветно, оно — только абстрактная констатация фактов того, что осталось за пределами набегающего времени. Но, навещая мысли, оно расцвечивается теми оттенками, в которых пребывает в это время душа, и это чудесно. Ведь в таком случае имеется возможность пережить свое прошлое множество раз, в бесконечности иных его восприятий…»

И вновь перед нами сама истины. Она не придумана, она — результат осмысления пережитых моментов творческих озарений, когда поэтесса, словно пользуясь фантастической машиной времени, свободно путешествует в трех диапазонах времени как текущей субстанции — прошлом, настоящем, будущем.

Это — свойство совершенной памяти, владеющей способностью ничего не забывать, а в мерцании удивительных видений прошедшего находить самое примечательное, самое дорогое душе отзывчивой и тревожной. Поэтесса в своей лирической исповедальности демонстрирует художественную способность видеть реальное. Для нее это значит не забывать виденные картины и ощущения прошлого. Даже там, где необходимо сиюминутное видение, поэтесса обращается к глубинам пламенеющей памяти. Поэтому в ее лирических этюдах такой живой колорит переживания мгновений, уже удаляющихся в вечность. Детализированное живописание у нее такое конкретное и непосредственное, что создается впечатление собственного контакта с миром, созданным воображением поэтессы.

Моя собственная метафора для определения совершенной художественной памяти, возможно, несколько конкретизирует чудо цветения памяти автора сборника «Мої світи». Собственно, что такое память? Это способность смотреть в зеркало в сплошной темноте и видеть там не свое лицо, а облик своего далекого предка и в его чертах удивленной узнавать себя. Это память абсолютная. Она редкостна. Возможно, на миллион сознаний одна-единственная.

Такая память у автора «Моїх світів». Художественной способностью она противостоит так называемой «дистрофической, вывернутой» памяти, не вспоминающей прошлое, но забывающей настоящее. Это, как правило, память людей с особенным психическим складом, унаследованным от тех, кто привык «жить, жить и жить» проблемами одного дня. Любовь Овсянникова своими стихами противостоит этой химере однодневного бытия, ибо кто при здравом уме может так бездарно прожить судьбу свою? В этом противостоянии поэтесса исповедально проповедует более совершенный способ переживания реалий мира. Особенно в стихах о самом святом чувстве — любви (раздел «Невдіяний гріх» и поэма «Зоряний корсар», кстати, в предыдущем издании есть ее русскоязычный вариант, но украиноязычная была написана раньше и поэтому это не перевод, а качественно отдельное произведение). Исповедальность и откровенность в сонетах (а именно эту форму поэтесса освоила, создав венок сонетов «Роздуми про тебе», поэма тоже имеет сонетную композицию, хотя и скрытую, так как автор поломала цельность строк и не акцентируется на изысканности канонической структуры сонета в четырнадцать строк) имеет самый высокий уровень.

Пересказать тонкие нюансы изменения эмоций в этих лирических исповедях невозможно — их надо читать и реально ощутить живительный и целительный поток чувств, освящающих настоящее и отрицающих инобытие хамелеоновой бесчувственности.

Отвага, с которой поэтесса защищает величие и неповторимость любви, творит культ единственной любви, убеждает меня еще в одном качестве художественной памяти автора — в ее одержимости.

На чем базируется одержимость памяти? На сути неизменного. Вера всегда опирается на себя самое. Потому что она (вместе с Надеждой и Любовью) — это убежденность в самых противоестественных и одновременно в самых естественных вещах, которые свято и трепетно бережет память. Доказательство этому — все содержание поэтической книги Любови Овсянниковой «Мої світи». Прочтите ее — и ваша память обновится от светлой энергии и настоящей поэзии.