Памяти Севера Гансовского

Не менее ярко показана опасность безмерной технизации жизни в повести «Три шага к опасности». В некоем обществе, социальном продукте высокой НТР, люди полностью покидают автоматизированные производства, томятся от безделья, теряют все жизненные способности — только искусственные препараты энергины способны поддерживать их жизнедеятельность. И единственное заполнение свободного времени — предаваться в специальном месте, бывшем вокзале, оставшемся от времен, когда еще существовали какие-то поездки, восхитительному занятию, искусственно создаваемым сновиденьям, в которых люди посещают запретный мир, где можно не только бездельничать, но и работать. Один из любимых героев многих рассказов Гансовского со странным именем Пмоис организует в этом по своему совершенном, но бесконечно нудном обществе тайную группу для бегства в желанные, менее обеспеченные в быту запредельные страны.

Вершиной такого художественно-философского неприятия уродливого развития НТР является одна из последних повестей Гансовского «Часть этого мира». В ней он дает обширный простор воображению, создавая самое сложное сюжетное произведение. Общество достигло такого развития, что люди свободно меняются интеллектами и телами, почти каждый представляет собой не единичную личность, а целый их конгломерат и может соответственно называться многими именами. Лех, который одновременно Кисч, а также любимый Гансовским Пмоис, попадает к старому приятелю, тоже Кисчу, который вместе с тем и Лех и Пмоис, да еще и владелец двух сидящих на одной шее голов, причем одна из них, сыновняя, выращены им самим — в соответствии с техническими возможностями далеко ушедшей вперед цивилизации. В фундаменте этого общества — в буквальном смысле, то есть в обширном, полном механизмов, подземелье — расположена Схема, чудовищное переплетение машин, трубопроводов и кабелей. Схема — автоматизированный гигантский завод, творящий все достижения и обеспечивающий мучительные «удобства» копошащимся на его поверхности людям. Обстоятельства складываются так, что Лех — Кисч — Пмоис вынужден бежать из высокоцивилизованного общества и попадает в Схему, где его пытается спасти местная девушка Ниоль и преследует стража с грозным псом Бьянки, почти сказочным чудовищем. Многочасовые метания в безмерно запутанном, автоматизированном аду принадлежат к лучшим страницам из всего, написанного Гансовским. Их с полным основанием можно отнести к самым сильным образцам мировой фантастической литературы. Драматургические скитания многоличностного Леха завершаются выходом на природу и возвращением к нормальному человеческому существованию.

Прекрасная повесть «Часть этого мира» логически завершает тот раздел творчества Гансовского, который отдан типичной «научной» фантастике. Знаменательно само название повести — общество механизмов, общество автоматизированного существования, искусственная цивилизация роботов, целостно опекающая людей, — лишь часть нашего мира и далеко не лучшая его часть, возвещает читателю автор. И тем самым Север Гансовский из «певца НТР» превращается в ее критика. Уже в самой повести дается картина духовного возрождения многоличностного человека, когда он вырывается из тенет механизированного существования. Все становится простым и естественным в окружении простых вещей, существующих сами по себе, а не в качестве винтика автоматизированного мира. И Лех — Кисч — Пмоис освобождается от надоевшей ему многоипостасности — теперь он просто Лех. И загадочная Ниоль, мчавшаяся за ним в аду механизмов и трубопроводов, отныне только влюбленная в него девушка. И страж подземелий свирепый пес Бьанки превращается из грозного врага в мирного друга и слугу, крепко привязанного к бывшему беглецу, а ныне своему хозяину. А некий встреченный ими Грогор, ранее их выбравшийся из механизированного общества, с рвением отдается примитивному, запретному в машинной цивилизации искусству — выращивает овощи и плоды, сеет зерно, строит себе жилище.

С узкой «научной фантастикой» решительно покончено.

В последней своей книге «Инстинкт», вышедшей за три года до его смерти, Гансовский демонстрирует новую фантастику — не научную, не фольклорную, не мистическую, а свободную от всяких рамок и предписаний, не признающую никаких требований и запретов жанра. Его последние произведения — вольная мысль, переносящаяся из эпохи в эпоху при строгой реалистичности в описаниях окружающей обстановки.