Памятник

– А между тем, доходит до нас самый главный, самый пронзительный ужас войны? Это ведь не смерть, как таковая! К смертям увы привыкают, и они уже не кажутся столь ужасными. Куда ужаснее упущенные минуты жизни! Сегодня ты мог поговорить с человеком, сказать о любви своей – признаться, или прощения попросить, а может наоборот – дать всего лишь возможность попросить прощения… И да, простить! Но не сделал из-за какой-то своей обиженной, ущемленной – мелкой по сути, но раздутой так, что она, мать его, солнце заслоняет… – Он постучал себя в область грудной клетки и в глазах блеснуло влажным – Гордыни – выдохнул сорвавшимся вдруг голосом. А завтра – бац – нет человека – война! И с чем тебе жить нехилый остаток твоей никчемной жизни? – С гордыней?.. – Алёша по-детски всхлипнул и замолчал.

Ни один мускул не дрогнул на строгом лице К.В. Ермаковой – Аркадию верю, он к деталям очень внимателен. Ни слова. Не покривил, похоже, дядя Гриша против правды.

– Прикинь, а под конец натурально заплакал – Аркадий мне пересказывал, от удивления похоже забыв, что междометий сих не могло присутствовать в лексиконе тов. Бабеля.

– Может мы про Алексея Георгиевича чего-то не знаем? – Я или произнес, или подумал всего лишь – не помню, поскольку Аркадий по обыкновению не ответил.

Вынырнули на воздух – уже смеркалось. Алексей оглянулся. Провожать никто не вышел. В глубине темного окна, в углу, где висела фотография Ермакова старшего, заметил сгорбившуюся, но всё ещё очень стройную высокую фигуру. И вроде бы даже плечи у неё так и ходили. Хотя я думаю, Лёха прихвастнул.

Аркадий пристально и по обыкновению молча глядел на Алексея, без следов недавней драмы и слёз.

– Ну что, Аркаш? Так надо было!

Аркадий молча протянул ему телефон.

На фото рядом два памятника, похожих как две капли воды, точнее один и тот же, но не совсем.

– Сколько отличий найти?

Аркадий ткнул пальцем.

– Вот как! Выходит, бульдозер не потребовался!

– Да уж! Символично.

– Но не удивил, Аркаш! Сам же сказывал – переобувались казачки из красного в белое и обратно. Памятник чем хуже?

– Мда, заменили головной убор, значит, вместе с головой!

– С несгибаемыми только так!

Апрель, 2017

***

Я и не думал о продолжении, оно само меня догнало! Через несколько лет после описанных событий довелось приземлиться в том же аэропорту. Мне стоило сумасшедших усилий издать первую книгу – за свой счёт, правда, пополам с издателем. Издателя, моего старого знакомого, озадачили неожиданно хорошие продажи в той самой области, и он даже решил устроить мне встречу с читателями. Так что с трапа я сходил, представляя себя то Хемингуэем, то Борхесом. В 19.00 меня ждали в Гарнизонном доме офицеров. Несколько часов в запасе. Солнце шпарило так, что в аэровокзальном автобусе пахло лишь раскаленным асфальтом и пóтом. И я рванул в гостиницу спасаться. Экскурсия ведь может и до вечера подождать!

Номер мне достался старый, но на удивление – в рабочем состоянии. Две комнаты: спальня плюс гостиная. Пусть будет: винтажный. Райдер мой, видимо, щедростью не отличался, но, по крайней мере, имел место. Я пересмотрел каналы на стареньком, чудом уцелевшем, Рубине. Не представляя, как убить оставшееся время, выпил всю минералку из минибара. Позвонил и попросил ещё. На солнышко не хотелось! Через минуту в дверь постучали. – Ого, это, похоже, заявка на повышенные чаевые, – подумал, удивляясь скорости, равно как и вкрадчивому стуку и поплелся открывать.

Передо мной стоял холёный дядька, никак не походивший на сотрудника отеля, разве что на директора. Подтянутый, в летах, но для этих лет очень даже бодр. Волевое лицо, строгий костюм. Сказал бы, что слуга народа, но для чиновника слишком хорошо выглядел. Хотя сейчас грань между губернатором и бизнесменом познать – та ещё задачка. Убрал машинально бумажник в задний карман шорт, нестерпимо хотелось поправить футболку, но поборол.

– Здравствуйте! Виктор Рябов, – представился гость – Вы позволите?

Я автоматически сделал шаг назад, приглашая войти. Постепенно припоминая, но скорее чувствуя, как попадаю в запущенный кем-то механизм. Пробормотал что-то наподобие:

– Добрый день! Чем обязан?

– Я на минутку. Хотел вас поблагодарить. Точнее Алексея из рассказа «Памятник» – это же вы? Я не ошибся? – Он улыбался так широко, что я тоже невольно заулыбался, постепенно осознавая контекст. Но изумление всё-таки возобладало, иначе я бы не задал этот идиотский вопрос, потому что интересовало-то меня совсем другое:

– За что?

– За Ксению, – он продолжал улыбаться, глаза заблестели, или мне показалось.

Меня же будто парализовало!

– Это вам! – он протянул мне свёрток, который до этого перебирал в руках. Я взял, пробормотал какие-то слова благодарности.

– Ну всё, не буду больше мешать! Вам ещё к выступлению готовиться. – и исчез.