Памятник Бешеной Пехоте

Колонна пошла. Пошла тихонечко, не спеша. На броне почти никто не сидит, все идут пешком с двух сторон от техники. Туман немного рассеялся, зато опять полетели снежинки, которые я начинаю тихо ненавидеть. За три дня удалось поспать часов семь, и теперь такое ощущение, что туман каким-то образом проник в мозг. Туманные мысли в голове ворочаются вяло и лениво. Судя по оловянным глазам других и почти по полному отсутствию разговоров, туман успел проникнуть в мозги не только мне одному. Со стороны посмотреть, картинка еще та: грохочет и шумит только техника, а рядом вдоль дороги идут молчаливые тени с мертвыми глазами, то ли зомби, то ли приведения. Начало и конец всей этой процессии теряются в тумане, и картинка от этого кажется еще более мистической.

…Впереди раздался взрыв, и с дороги всех как ветром сдуло. Прыгаю через обочину (падать в кювет не рекомендуется — особо умные «чехи» к фугасу на дороге повадились добавлять гирлянду из мин по придорожным канавам, так что намного безопаснее углубляться на десяток шагов в лес, а не падать прямо рядом с дорогой). Из-за леса, откуда-то из густого, расползающегося тумана, с небольшим перелетом по колонне ударил пулемет. Сидели бы мы на броне — без потерь вряд ли обошлось, а так веер пуль прошел выше. Нервы сдали у очень многих сразу. Кто с криком, кто с волчьим воем и замысловатыми матами, а кто и просто за компанию — все начали расстреливать лес. Сориентировавшись в ситуации, замечаю, что пулеметная очередь из леса была единственная и больше по колонне никто огонь не ведет, но из-за массового психоза нашей безбашенной пехоты донести информацию до других нет никакой возможности. Оставалось только вжаться в землю и ждать либо когда у бойцов кончатся патроны, либо когда их кто-нибудь умудрится успокоить. С криком «Прекратить стрельбу!» замполит бегает вдоль колонны. Ему понадобилось не менее пяти минут, чтобы команда была выполнена и наступила звенящая тишина.

У нас потери — на фугасе подорвался танк, который тралил дорогу впереди колонны. Бабахнуло так, что танк опрокинуло с дороги, взрывом сорвало башню, а движок вырвало с мясом и закинуло в кусты. Все три человека экипажа — трупы, и мучиться им, похоже, не пришлось.

Как только тронулись дальше, раздался второй взрыв в середине колонны, не такой мощный, как первый, но тоже довольно громкий. Бабахнуло аккурат между двумя БМП пехоты. Ранило и контузило четырех бойцов, а вот механику-водителю БМП не повезло — он сидел за штурвалом по-походному, высунув голову наружу. Взрывной волной голову оторвало, а тело так и осталось на месте, намертво вцепившись в штурвал.

Туман почти полностью рассеялся, зато зарядил нудный холодный дождь. Наводчик Лева высунулся из башни, кричит: «Давай все на броню!», но это понятно и без него, вся банда уже рассаживается по машинам колонны, видно настал момент валить отсюда на хрен на повышенных скоростях.

Из леса выскочили уже в сумерках, и пока добирались до места ночлега, стемнело окончательно. Развести костер удалось не сразу, только залив основательно соляркой сырые от дождя ветки и периодически подливая горючее, удалось получить какое-то подобие огня. Потихоньку тело согревается и до меня начинает доходить, насколько сильно я промерз и устал.

Поход-набег-выход на Хиди-Хутор закончился, и можно подводить итоги. С одной стороны, учитывая, что это наша первая операция подобного рода, все прошло неплохо — Хиди-Хутор взяли, себя показали, вышли из села такими же боеспособными, как и заходили, и получили кое-какой опыт в общении с местным населением. А с другой стороны — не многовато ли потерь мы понесли: пятеро убитых — Десант, экипаж подорвавшегося танка и механик-водитель с оторванной головой. Плюс одиннадцать раненых: трое разведчиков были подстрелены в день штурма Хиди-Хутора, еще четверо из взвода «Зимнего» налетели на мину МОН-50 на растяжке, установленной на дереве, и четверых пехотинцев задело при подрыве фугасов на дороге в день выхода из села — «чехи» с нами таким образом попрощались, видно, чтобы мы злее были… И, учитывая потери, не следует забывать, что «чехи» не особо и сопротивлялись нашему нашествию. Если мы на каждой чеченской деревне будем терять по пятнадцать-двадцать воинов, то мы так и месяца не провоюем.

…Нет чувства победителя. Не оставляет ощущение, что «чехи» нас уделали, и душа требует реванша. Ведь мы не разбиты, не побеждены, рано или поздно мы с «чехами» сцепимся всерьез, не дадим им отступить или удрать, навяжем жесткий бой… Вот тогда посмотрим, кто кого загрызет.