Памятник Бешеной Пехоте

— Расклад такой: по последним данным Русланчик Хайхороев свалил в Ингушетию и сидит сейчас в лесу в паре-тройке километров от границы с Чечней. У него там порядка двух десятка пленных, и держит он их то ли на заброшенной нефтяной вышке, то ли водокачке, хрен поймешь. И поэтому сейчас мы ждем приказа на выдвижение и на переход границы с Ингушетией. Хотя такой приказ скорее всего не поступит, боевикам туда можно, а нам нельзя, ингуши с нами не воюют и хай может подняться вселенский. Поэтому это разборки ментовские, а не армейские. Но мы находимся в готовности номер один, хрен его знает, всякое бывает. Сейчас отдыхать, но опять же в готовности отразить нападение, вряд ли чечены ушли далеко. Завтра в Бамут войдут ВВшники, и через пару дней, как только они выставят блокпост, мы уходим…

…Ну вот еще один день подошел к концу, а я все еще живой, это радует. Сейчас восьмой час вечера, нам с Максом выпало стоять в охранении с двух ночи до шести утра, так что можно поспать целых шесть часов без перерыва, и это тоже очень радует. Мы взяли Бамут без потерь — это несказанно радует, короче одни радости сегодня… Вообще столько радости (как показывает опыт) не к добру, но завтра будет завтра, там и поглядим, а пока отбой!

* * *

— Костя просыпайся, с тобой журналисты по общаться хотят…

Твою мать, так отлично спалось, нет, бля, разбудили!

— Какие на хрен журналисты?

— С вэвэшниками утром приехали, тебя видеть хотят.

— А какого хрена им от меня надо?

— Так земляки твои, с Питера, невзоровские…

А вот этого говорить не стоило, Невзорова я не перевариваю, по его глубокому убеждению в Чечне воюют только спецназовцы, а остальные херней страдают, особенно пехота и прочие…

— Тамбовский волк им земляк. Много их там?

— Двое.

— Вот пускай друг с другом и общаются!

Но сон мне братья-разведчики разогнали, и я вылез из подвала на свет божий. Времени уже полдень, в кой-то веки выспался от души, настроение чудесное. По Бамуту грохот стрельбы, пулеметы, гранатометы и прочая хрень…

— Чего происходит то?

— Кино снимаем для истории, как мы героически Бамут штурмуем! Не желаешь поучаствовать?

Подошли две незнакомые личности, представились:

— Василий.

— Влад, это ты Костя с Питера?

— Пару слов на камеру не скажешь?

— А вы невзоровские?

— Ну да…

— Не люблю я Невзорова, спецназ прославляет, а остальных нахер посылает.

— Ага, есть такое дело, спецназ его конек. Но мы правду покажем, обещаем! Ну чего пообщаемся?

— Ну, давай…

Сначала посадили на БМП, потом говорили стоя, но интервью что-то не идет, видно стеснительный я, да и усталость сказывается. Зато Макс с Гюрзой так и сыплют предложениями, не остановить. Поснимались на фоне развалин, на фоне природы, на фоне боевой техники. Расстреляли на камеру половину всего боезапаса, нашли старую бочку и исхерачили ее из всех видов оружия…

Поход в Ингушетию, как и следовало ожидать, у нас накрылся медным тазом, и мы решили слазить ночью за Мартанку на разведку, посидеть ночь в засаде на мосту, а с утра взорвать мост на хрен и дойти до места, где с “чехами” бились намедни, на месте гибели Пашки крест поставить памятный. Зовем с собой журналистов. Те не против.

Ближе к вечеру созываем добровольцев — набралось человек тридцать. Сколотили крест из реек, более-менее сносный и, как стемнело, выдвинулись…

* * *

— Что случилось, Димыч?

— Справа метров сто, кто то есть…

Смотрю в направлении, которое указал Димыч, но темень как у негра в ухе, ни хрена не видать. Пытаюсь глядеть, как учили “спецы” — боковым зрением, и точно, какое-то шевеление есть!!!

Пять минут назад мы остановились, заняли круговую оборону, а по середине присел по-большому журналист-фотограф Василий. У него скрутило живот(это бывает от нервов и непривычки), но он одет в маскхалат-комбинезон старого пошива, и теперь чтоб облегчиться ему надо раздеться чуть ли не полностью… А нас, похоже, засекли, шевеление ощущается впереди, а через некоторое время хрустнула очень нехорошо ветка справа, затем я четко услышал покашливание слева — бля, похоже окружают! Нервы напряжены до предела и, похоже, не у меня одного — и Димыч, и Макс в напряге нюхают воздух в том же направлении, что и я, значит у меня не глюки! Подполз Гюрза:

— Что у вас?

— Да вроде движуха какая-то…

— Где?

И тут впереди, метрах в пятнадцати щелкает зажигалка и слышится сдавленный шепот: “Вы где?”…

— Уходим! Быстро!!!

На максимальной скорости (в центре, ничего не понимая, на ходу натягивая маскхалат, бежит Василий) наша колонна бесшумно ломится сквозь лес к реке. Впереди меня пыхает Димыч. С его весом, да его годами (под сорок уже), и вдобавок с пулеметом такие марш-броски на полной скорости даются ему нелегко. И еще Дрюсик (его земляк и второй номер) на бегу докапывает Димыча вопросами с прикольным окающим акцентом:

— Димыч, куда бежим?

— Отвали, не до тебя!

— А чего на бег-то сорвались?

— Отвали, говорю, встряли мы, похоже!

— Чего, “чехи” что ли?

— Бля, ты сам не видел что ли?

— А где «чехи» то?

— Дрюсик, разведчик хренов, нас чуть не окружили, вовремя свалили. Обложили как волков, зажигалкой щелкали, переговаривались…