Памятник Дюку(Повести)

— Слушайте, девушки! — вспыхнул Миша. — Если вы будете ставить под сомнение каждое мое слово, я с вами поссорюсь… Да, он не испугался! Больше того, взял меня на работу в порт. Меня, комсомольца, скрывающего, что он военнопленный… Вам этого достаточно?!

— Нет, совершенно не достаточно! — холодно возразила Лена.

— Тогда слушай дальше! Я был у него в семье, видел его жену. Сын у них в Красной Армии. И они об этом со мной, не таясь, говорили… Однажды, когда я уже работал на складе, слышу отчаянный крик. Выскакиваю, вижу на причале немец избивает нашу женщину… Я подскочил и двинул его в скулу. Он, правда, успел протянуть меня дубинкой, потом выхватил пистолет… Тут откуда ни возьмись Ткачевич. Встал между мной и немцем, оттащил меня в сторону и утихомирил его…

Миша посмотрел на Лену, но ее взгляд по-прежнему оставался сухим и непреклонным.

— …И наконец, последнее… — Миша понизил голос, — он сказал мне, что оставлен в Одессе для подпольной работы…

— В этом он сам признался? — переспросила Лена.

— Конечно, сам!..

— А почему? Может быть, что-нибудь почуял?!.

— Если хочешь — да! — ответил Миша. — Это произошло после того, как мы поговорили с ним о барже со спиртом и он одобрил мои намерения…

— Какие же у вас все-таки намерения? — спросила Надя, ей давно хотелось задать этот вопрос.

— Веселые! — улыбнулся Миша. — Натравить немецких солдат на эту баржу. Пусть, перепьются. А затем показать туда путь румынам! Из всего этого может получиться кое-что интересное.

— Здорово придумали! — невольно одобрила Надя.

— Но обо мне и Наде ты ему, надеюсь, ничего не сказал? — уже более мягко спросила Лена. Она живо представила себе, что может произойти возле злополучной баржи, и это ее немного примирило с Мишей.

— Конечно, нет. Я ведь не сумасшедший!..

— И все-таки связываться с ним повремени. Я постараюсь узнать о нем побольше.

Отношения между Леной и Мишей беспрерывно менялись. То Лена искала у него защиты и помощи, и в такие минуты ощущала себя слабой женщиной, которой нужна поддержка сильного человека; то он сам оказывался в положении ведомого, и каждый его шаг контролировался и направлялся ею.

Сведения, которые Лене удалось собрать о Ткачевиче, были крайне противоречивы. Одни поносили инженера, утверждали, что он христопродавец, на крови своих земляков заслуживший доверие немцев; другие рассказывали, как он защищал рабочих в порту и как делал вид, что не замечает, когда при погрузке что-нибудь портилось или ломалось.

Лена решила пойти на риск. Пусть Ткачевич, без помощи которого трудно провести операцию с баржей, участвует в этом деле. Его поведение будет проверкой. Если же, договариваясь о ним, Миша почувствует, что он хитрит и виляет, то сведет весь разговор к безобидной Шутке и выйдет из игры.

Миша начал действовать. Ткачевич только и ждал его сигнала. Он тут же предложил свой план. Баржа со спиртом стояла у стоянки причала, рядом с баржей, в которой находился керосин. Немцы перекачивали его в автоцистерны. Ткачевич предложил незаметно перетащить мостки от баржи, где хранился керосин, к барже со спиртом и отвинтить гайки на клапанах, закрывающих трюм. Таким образом, немцы сразу найдут прямую дорогу к спирту, и последствия этого не замедлят сказаться.

План Ткачевича был одобрен группой. Они условились, когда лучше осуществить эту операцию. Однако в назначенный час Ткачевича на месте не оказалось.

Миша нервничал, он ходил по берегу неподалеку от баржи, приглядываясь, нет ли каких-нибудь признаков готовящейся против него провокации.

Но вокруг все как будто спокойно. От баржи с керосином отъезжали наполненные цистерны. Мимо проходили патрули, наблюдавшие за порядком. Они не вмешивались в дела тех, кто работает на кораблях и на баржах.

Через полчаса должна кончиться смена. И пока одни грузчики уйдут, а другие заступят на их место, возникнет так называемая пересменка. Вот тут, во время суеты, невольно возникающей в пересменку, как раз и удобно перетащить соединительные мостки с одной баржи на другую.

Миша уже совсем было потерял надежду на приход Ткачевича, когда тот неожиданно вынырнул из-за ящиков с грузами.

— Черт бы побрал этого Попеску! — выругался Ткачевич. — Два часа продержал меня из-за того, что кто-то переписал на ящиках со станками порт назначения. Вместо Бухареста станки заслали в Констанцу, а оттуда еще куда-то забросили, и теперь нигде не найдут…

— Кто же это умудрился?..

— Чья-то умелая рука! Даже трафареты подходящие достали. Чистая работа!.. Ну, пошли, пока не явилась новая смена!..

Двум мужчинам потребовалось всего несколько минут для того, чтобы, поднатужась, перетащить деревянные мостки с одной баржи на другую, а затем Ткачевич вошел на баржу со спиртом и быстро отвинтил там гайки на закрывающих трюм клапанах.

— Ну, представление началось! — сказал Ткачевич, когда они с Мишей снова вернулись на берег.

— А я, честно говоря, решил, Александр Васильевич, что вы не придете.

— Понимаю! Даже могу представить, что ты обо мне думал! Живем, как в джунглях…