Памятник Дюку(Повести)

Он невысок, полон, на плечах майорские погоны, в руках чемоданчик, с каким обычно возвращаются с дежурства.

Майор остановился, неторопливо вытащил из кармана шинели коробку папирос, раскрыл ее, взял одну и спросил:

— Не дадите ли огонька?..

— К сожалению, некурящий.

— Прекрасно, — сказал майор, — похвально!.. И давно бросили?.. — Мне почудилось в его тоне лукавая усмешка, ну что ж, пусть человек посмеется, если ему нравится…

Нет, конечно, дальше тут оставаться нечего, скорее домой!

— А ведь мы договорились, Федя, что ты ответишь: для друга огонька не жалко!..

Нет, я не буду описывать нашу встречу. Ее можно себе представить…

Пока шли к моему дому, Костя успел рассказать все, что можно рассказать за десять минут.

Что случилось? Мина не взорвалась в положенное время, и он, выждав несколько часов, решил еще раз слазить в подвал. Но на этот раз его схватили. На счастье, он еще не добрался до мины, и о ней никто не знал. Его подержали в гестапо, а потом угнали в Германию. Целый год он работал на подземном заводе где-то в районе Мюнхена. После войны ему удалось вернуться на родину и теперь он живет на Дальнем Востоке и командует отрядом саперов, взрывающих скалы на больших стройках. Конечно, и я успел кое-что рассказать о себе. Двадцать лет! Огромная жизнь.

Когда мы уже подходили к дому, я спросил его:

— Костя! А почему же все-таки она не сработала?!

Он сразу понял, о чем я говорю.

— До сих пор ломаю голову. Ведь все как будто было в порядке!

— А ты воды в нее налил?

— Налил!

— Может быть, забыл? Вспомни-ка!

— Да что ты, как я мог это забыть!

— Ничего не понимаю, — проговорил я, — и взрывчатка как будто хорошая была…

Мы уже поставили ноги на верхнюю ступеньку подъезда, как вдруг остановились.

— Федя!.. — проговорил он, и я понял, что мы думаем об одном и том же.

— Еще лежит?.. — сказал я тихо.

— Вполне вероятно!.. Я так ее упрятал, что могли и не найти…

— Но ведь дом много раз ремонтировали…

Несколько мгновений мы испытующе смотрели друг на друга, борясь с неодолимым желанием скорее добраться до стола и проверить совершенно невероятное предположение, которое одновременно пришло нам обоим в голову. Первое полностью исключало второе, а второе на неопределенный срок откладывало первое.

Однако, пораздумав, мы нашли выход. Ввалились в квартиру, где уже стоял невообразимый шум, и о том, что хозяина нет, гости, признаться, как-то позабыли. Нам налили по «штрафной», а когда мы отказались, помня строгий закон саперов, тут нам уже досталось как следует!.. Но мы мужественно вытерпели и пока ограничились салатом и пирожками с мясом, а часика через полтора, когда веселье было в полном разгаре, заявили, что выйдем на улицу глотнуть свежего воздуха.

— Идите, идите, старые черти! — крикнула нам вдогонку жена. — Я вижу, вы стали забывать свою молодость.

Если бы она знала, что только о молодости своей мы сейчас и думаем!

Минут через десять мы уже стояли перед злосчастным домом, который, казалось, содрогался от радиол, ревущих почти за каждым окном.

Костя вошел в ворота и заглянул во двор.

— Там должна быть железная лестница… Точно… Вот она!.. По ней я спускался в подвал…

— А куда делся полицай? — спросил я. — Ну тот парень, который тебя сопровождал?

— Ах, Яша?.. Погиб! Его в тот же вечер на Дерибасовской сбила машина. Глупейший случай…

Мы спустились по выщербленным каменным ступенькам, осторожно придерживаясь, чтобы не свалиться в темноте, за ржавые железные перила, и вот перед нами плотная дверь, когда-то обитая стальными листами.

— Куда она ведет? — спросил я.

— В котельную, — ответил Костя и рванул скобу на себя.

Дверь распахнулась, в лицо ударила волна теплого воздуха. Несколько мгновений мы стояли в нерешительности.

— Ну, раз пришли, так пошли, — наконец сказал Костя.

За дверью оказалась маленькая площадка, от которой вниз вела еще одна лестница — более узкая и крутая.

С площадки была видна наглухо закрытая печь котла парового отопления. Ее жерло прикрывала черная заслонка, но было слышно, как за ней бушует пламя.

— Где истопник? — спросил Костя, внимательно оглядывая сумрачные своды подвала.

Но истопника не было. Очевидно, заправив печь углем, он поднялся к себе в квартиру. Несомненно, однако, что время от времени он наведывался сюда, чтобы добавлять в печь уголь и следить за температурой.

Да, нам повезло, мы обошлись без свидетелей. Костя быстро спустился вниз и направился к дальнему углу подвала, по стене которого изгибались толстые водопроводные трубы.

— Вот здесь, — сказал он и согнутыми пальцами постучал по стене.

— Ты уверен?

— Конечно! Только тогда здесь стены были обшиты деревянными досками, толстыми, правда, но я, оттянув одну из них, спрятал мину в углубление стены.

— Да, — проговорил я, — дело усложняется. Ведь теперь стены оштукатурены. Может быть, те доски давно уже убраны.

Костя молча нагнулся к стене и стал ее внимательно рассматривать.

— Нет, — сказал он, — взгляни! Вот здесь отпал кусок штукатурки и видны доски. Их могли и не отдирать.