Памятник крестоносцу

Она видела в окно, как он шел по дорожке, медленно, слегка согнувшись, заложив руки за спину, — высокая черная фигура в плоской шляпе священника. Каролина поняла, что он пошел в церковь молиться.

6

Среди многих, бесспорно превосходных, качеств, отличавших супругу генерала Десмонда, такое скромное достоинство, как мягкий нрав, было что-то не очень заметно. Выросла она в военной среде, еще совсем крошкой была наречена дочерью полка, много лет провела с мужем в Индии, что лишь укрепило твердость ее характера, унаследованного от многих поколений английских колонизаторов, чья кровь текла в ее жилах, и усилило — возможно, благодаря особому влиянию тамошнего климата на печень — ее страсть распоряжаться и командовать. В это январское утро в ней чувствовалась какая-то особая суровость: эти сжатые губы, эти слегка раздувающиеся порозовевшие тонкие ноздри не предвещали ничего хорошего для того, кто вздумал бы ей перечить. Отдавая приказания прислуге, она была необычайно резка. Она отчитала горничную, деревенскую девушку, которая — конечно же нарочно! — с грохотом укладывала дрова в ящик. Генеральша, в клетчатой юбке и джемпере, отлично обрисовывавшем ее статную фигуру, с ниткой жемчуга вокруг все еще грациозной шеи, сидела за письменным столом орехового дерева и просматривала почту, связанную главным образом с ее деятельностью в качестве дамы патронессы Красного Креста, общества «Девичьих наставниц» и местной больницы. Затем, откинувшись на спинку стула, она уставилась на медное пресс-папье из Бенареса, стоявшее перед ней на столе.

«Что делать?» — без конца спрашивала она себя, ибо вопрос этот, точно надоедливый москит, ни на секунду не оставлял ее в покое с тех пор, как она проснулась. После завтрака ее муж натянул высокие сапоги и отправился на конюшню, повторив еще раз, что ему придется провести весь день в Гиллинхерсте, так как надо договориться насчет фуража на зиму. Пусть едет, она все равно не собиралась советоваться с ним: такое дело не следует выпускать из собственных рук. Но что, что предпринять?

В тот мягкий, окутанный туманом вечер несколько недель назад, когда из-за поворота возле Броутоновского поместья выскочила машина, на секунду выхватив из темноты ярким светом своих фар фигуры Стефена и Клэр, за рулем сидела она, и она была изумленным свидетелем их встречи. А ехала она из усадьбы, где ей сказали, что сын ее в Лондоне, а Клэр нет дома. И вдруг — эта картина, представшая ее взору, словно при вспышке магния. Как близко они стояли на пустынной сельской дороге… и Джофри как раз уехал… Такое стечение обстоятельств, принимая во внимание громкую репутацию «этого малого», было весьма тревожным.

Говоря по справедливости, генеральша не могла не признать, что поведение Клэр отличается безупречной порядочностью — во всяком случае, так это выглядело со стороны; правда, в Индии генеральше довелось быть свидетельницей совершенно неожиданных превращений, а потому она решила глядеть в оба, но пока никому ничего не говорить. Однако не могла же она забыть, что в юности Клэр была неравнодушна к Стефену, и чем больше генеральша думала об этом, тем более чреватой всякими последствиями представлялась ей такая нелояльность Клэр — пусть вполне невинная, но все же нелояльность — по отношению к Джофри. Хотя Аделаида Десмонд, воспитанная в строгости казарменной дисциплины, с детства привыкла контролировать свои порывы, а стаз матерью, свела все проявления нежных чувств к изредка брошенному слову, сдержанному жесту — короче, ограничила себя строгими требованиями приличий, — она тем не менее была очень привязана к своему сыну. Его женитьба на броутоновских землях, благодаря которой он из безвестного армейского капитана превратился в солидного землевладельца, явилась для нее источником великой радости. Однако за этим последовали и некоторые разочарования. Оказалось, что большая часть поместья не подлежит отчуждению и передается по наследству представителям броутоновской линии, — это, конечно, было замечательно, но ущемляло права Джофри. Кроме того, значительная часть состояния леди Броутон была положена в банк на имя дочери, и, таким образом, Клэр обладала довольно крупными личными средствами. Это делало ее независимой в большей мере, чем положено быть жене, и, несмотря на покладистый характер Клэр, часто раздражало Аделаиду, а теперь, после того, что она видела накануне, представлялось и вовсе опасным.