Памятники Византийской литературы IX-XV веков

Лишь только авва Марин вернулся с остальными тремя братьями, как настоятель сказал ему: «Так вот каков твой образ жизни и послушание! Ведь отдыхая на постоялом дворе, ты обесчестил дочь хозяина. А он пришел сюда и сделал нас посмешищем для мирян!» Услыхав это, Марин пал ниц и сказал: «Прости меня, отче, ради господа, что поддался я слабости человеческой». И разгневанный настоятель тотчас же прогнал его из монастыря.

5. Выйдя из обители, Марин сел неподалеку и, оставшись под открытым небом, стал мужественно переносить стужу и зной. А идущие в монастырь и выходящие оттуда спрашивали его: «Чего ради сидишь ты здесь?» И Марин отвечал им: «Я предался разврату, и за это изгнали меня из монастыря». Когда же дочери хозяина пришло время родить, родила она мальчика, а отец ее, взяв ребенка, пошел в монастырь. Он нашел Марина сидящим у монастырских ворот, бросил ему младенца и сказал: «Негодное чадо ты произвел, ну и возьми его!» И сейчас же ушел.

Тогда Марин взял ребенка на руки и прижал к себе со словами: «Вот что получил я за грехи мои! Но зачем же этому несчастному младенцу погибать вместе со мной?» И вот начал он ходить по окрестным селениям, брал у пастухов молоко и заботился о мальчике, словно родной отец. Недостаточно было Марину этих хлопот — с плачем и криками младенец пачкал еще его одежды.

Когда прошло три года, братья, видя такие муки и такую покорность Марина, пришли к настоятелю и сказали: «Этого наказания Марину довольно, ведь он всенародно признает свой грех». Когда же настоятель наотрез отказался принять Марина, братья заговорили так: «Если ты его не примешь, мы тоже уйдем из монастыря. Нам ли теперь просить об отпущении грехов, если он вот уже три года сидит под открытым небом?»

6. Тогда настоятель принял Марина, сказав при этом: «Видишь, тебя так любят братья, что я тебя принимаю, но беру тебя все–таки как худшего». А Марин отвечал смиренно: «Для меня, отче, уже и того много, что я войду под вашу кровлю». И настоятель поставил Марина на черные монастырские работы. А Марин выполнял все со рвением, и дни его протекали в тяжком труде. За ним ходил мальчик, плакал и просил еды (какая обыкновенно нужна детям). Вырос этот ребенок и был воспитан в правилах великой добродетели, а поэтому удостоился войти в монашескую общину.

7. Однажды настоятель спросил братьев: «Где брат Марин? Ведь сегодня уж третий день, как я не вижу его на псалмодии [155]. А ведь он всегда стоит в первом ряду. Войдите в его келью и посмотрите, не приключилась ли с ним какая–нибудь болезнь». Те, кто пошел, нашли Марина мертвым и сообщили настоятелю, что авва Марин скончался. А настоятель сказал: «Так как же отошла несчастная душа его? Как будет она оправдываться?» И приказал приготовить Марина к погребению. Когда же братья пришли, чтобы омыть тело, они вдруг увидели, что это была женщина и разом закричали: «Господи, помилуй!» Настоятель стал спрашивать их: «Что у вас случилось?» И они сказали ему: «Брат Марин — женщина». Тогда настоятель вошел в келью и с плачем пал ниц: «Здесь, у его святых ног умру я, — сказал он, — если не услышу слов прощения!» И донесся тогда до него голос: «Если бы ты сделал это сознательно — грех тебе не простился бы, но раз ты согрешил по неведению, да простится тебе».

8. Поднявшись, настоятель сообщает об этом хозяину постоялого двора. Когда тот пришел, настоятель сказал ему: «Марин почил!» А тот отвечал: «Бог простит его за то, что мой дом остался пустым». Говорит ему настоятель: «Покайся, брат, ты ведь согрешил пред лицом бога и меня ввел в заблуждение: брат Марин — женщина». Услыхав это, хозяин встал и воздал хвалу богу. Немного спустя пришла и дочь его, пораженная недугом, и рассказала правду: «Опозорил и осквернил меня воин!» Тотчас же она исцелилась. А братья, взяв останки святой Марии, и умастив их благовониями, положили их на почетное место со всякими дарами, воспевая Христа–спасителя, который всегда прославляет его славящих. Слава ему во веки веков. Аминь.

Византийская эпическая поэма

Народное творчество в византийском государстве несомненно существовало на протяжении всей его истории, но до X в. свидетельства о нем весьма скудны. Иногда у хронистов приводятся насмешливые и язвительные песенки в адрес некоторых императоров, от случая к случаю встречаются загадки и пословицы. Сочинение Константина Порфирогенета «О церемониях при византийском дворе» знакомит нас, хотя и фрагментарно, с поэзией димов и с обрядовой поэзией в ее формах, наиболее близких к народному творчеству.

В настоящее время мы располагаем двумя целиком сохранившимися памятниками византийского фольклора, двумя эпическими поэмами, написанными политическим пятнадцатисложником — поэмами «Армурис» и «Дигенис Акрит».

По времени оформления этих поэм в устной традиции они отделены друг от друга столетием: поэму «Армурис» относят обычно к IX–X вв., «Дигениса Акрита» к X–XI вв. Первые же списки обеих поэм появились лишь в XIV в.