Памятное. Книга 2. Испытание временем

Шли годы. Дети становились отроками, отроки – юношами. Наиболее пытливые и деятельные стали превращать свои мечты в реальность. Большинство из нас рассуждало так: раз рабочие могут вести борьбу против богачей и эксплуататоров, то почему бы и крестьянам не приобщиться к этим рабочим, не стать тоже рабочими? Ведь они будут это только приветствовать. Некоторые мальчишки так и делали, уходили в город, чтобы стать рабочими. Кто устраивался на работу в городе, а кто возвращался в свои пенаты.

Был у меня близкий товарищ Вася. Потом его называли Василием Семеновичем, конечно же Громыко. После долгих обсуждений я и сговорился с ним: мы постараемся убедить своих родителей отпустить нас и попробуем поступить на какую-нибудь фабрику или какой-нибудь завод. Мы полагали, что наверняка найдем такую фабрику или такой завод, если пойдем в восточном или юго-восточном направлении. А тут еще по селу прошел слух, что где-то в одном из ближайших городков, не то в Клинцах, не то в Новозыбкове – теперь они в Брянской области – требуются фабричные рабочие. Толком никто не знал, где эта фабрика, что это за завод.

А мы, мальчишки, не выбирали. Нам было все равно. Мы мечтали, чтобы было побольше людей и чтобы обязательно нас звал на работу фабричный гудок. Именно гудок – он хватал нас за душу. Сказано – сделано! Набрали мы с собой сухарей – не хлеба, а именно сухарей! Да еще яблок и какого-то твердого сыра. Лишь бы не обессилеть с голоду. Ну а в остальном вывезет возраст. Мне тогда едва исполнилось двенадцать, товарищу было на год больше. Мы взяли курс на город.

Пройдем километров десять по задуманному маршруту, сядем, отдохнем, потом – еще десять. А сами все смотрим на горизонт: не появится ли там фабричная труба. Но она почему-то не появлялась…

Дошли до Новозыбкова. И только тут, уже в городе, увидели завод. Это был небольшой завод, но нам он казался гигантом, воплощением мечты. Главное, думали мы, у него есть труба, а с утра позовет гудок. Сердца забились учащенно. Вот она цель, она уже близка! Теперь-то улыбаюсь: наивность у нас была младенческая. Мы ведь не понимали, что на заводе нужны физически крепкие и взрослые люди. Но тогда сердца от волнения стучали сильно.

Переночевали под открытым небом, под какими-то торговыми навесами. Не замерзли, не простудились – дело было летом. Утром загудел гудок, и мы подошли к проходной. Увидели будочника, по-нынешнему – вахтера, мимо которого проходили рабочие по пропускам. Он обратил на нас внимание.

– Вы куда? К матерям или отцам?

– Нет, мы идем наниматься на работу.

– Как наниматься на работу?! Вы, во-первых, по возрасту не подходите. Во-вторых, мы уже набрали взрослых. Больше мест нет. Нам никто уже не требуется.

Не хотелось верить ушам. А он терпеливо объяснял, повторяя одно и то же, по-отечески вразумляя нас:

– Рабочих набран полный штат. Заводу их больше не нужно.

Мы, конечно, были убиты горем. Стоим и друг дружку спрашиваем: «Что же теперь скажем родным?» Ничего не придумали, кроме одного: надо сказать правду. И двинулись в обратный путь.

Вот и получилось: приближались к заводу с какой-то надеждой, а удалялись от него с грустью. Но юность есть юность. На обратном пути нашли укромный уголок в тени деревьев – солнце пригревало основательно, – присели. И стали обсуждать… другие варианты. В частности, и такой: не податься ли нам на кирпичный заводик, который, может быть, набирает рабочих? Ведь таких заводиков немало на земле.

…А вскоре по стране из конца в конец прошумела песня Валентина Кручинина «Кирпичики». Как сейчас, помню ее слова:

Было трудно мне время первое,
Но зато, проработавши год,
За веселый гул, за кирпичики
Полюбила я этот завод.

В песне поется о работнице, которая полюбила завод, хотя труд на нем вовсе не женский. Я слушал эту песню, подпевал, когда она исполнялась, и у меня комок подступал к горлу от воспоминаний о том, как мы, вихрастые мальчуганы, незадолго до этого мечтали найти свой кирпичный завод, чтоб поработать на нем.

Но, как нарочно, не подвернулся нам по пути такой завод.

Так и возвратились мы в свою деревню. Наши родители с пониманием отнеслись к тому, что произошло, и мы продолжали работать дома, сколько могли и как могли.

Тут вдруг пронесся слух, что наиболее грамотные парни и девушки могут вступить в комсомол, – для них будут широко открыты дороги к образованию. Только никто пока толком не мог объяснить, как это вступление должно происходить. А потом из волости приехали специальные представители. И выяснилось, что желающие вступить в комсомол могут быть взяты на учет. А они, эти представители, имеют поручение организовать комсомольские ячейки по возможности в каждом селе, в каждой деревне.

Новая жизнь вступала в свои права.