Памятное. Книга первая

Преодолев на Потсдамской конференции многие трудности, вызванные позицией США и Англии, наша страна все же добилась принятия на ней важных согласованных решений. Принципиальными были решения конференции по вопросу о демократизации, демилитаризации и денацификации Германии. Однако в политике западных держав вскоре выявилось нежелание их выполнять.

Пойдя на создание Бизонии и Тризонии, а потом и отдельного сепаратного западногерманского государства, Вашингтон, Лондон, а вслед за ними и Париж продемонстрировали, что они отказались от создания единой, подлинно демократической, демилитаризованной Германии. Дальнейшие советские предложения в этом направлении неизменно отклонялись. В результате появились, пройдя через ряд промежуточных ступеней, два независимых немецких государства — ГДР и ФРГ.

Вчетвером у Сталина

Запомнилась мне одна встреча в дни Потсдамской конференции в Бабельсберге. Можно сказать, врезалась в память. В ходе ее велась беседа членов советской делегации между собой, без участия каких-либо иностранных представителей. Состоялась она в резиденции Сталина. Ее участниками кроме него самого были Молотов, посол СССР в Англии Ф. Т. Гусев и я, как посол СССР в США.

Сначала мы с Гусевым ожидали, что к нам присоединится кто-нибудь еще. Однако назначенное время встречи подошло, но больше никто не появился. Для нас, послов, стало ясно, что предстоит разговор на тему о советско-американских и советско-английских отношениях, разумеется, в контексте Потсдамской встречи.

Наше предположение оказалось и правильным и неправильным. Правильным в том смысле, что затронуты были и советско-американские и советско-английские отношения. А неправильным потому, что проблемы, по которым Сталин желал обменяться мнениями, не укладывались в отношения Советского Союза только с этими двумя державами, представленными в Потсдаме Трумэном и Эттли. Черчилль к тому дню после выборов остался уже в Лондоне.

Конечно, оба посла, с одной стороны, понимали, что разговор предстоит серьезный. С другой стороны, мы испытывали немалое напряжение, так как знали, что каждое слово, произнесенное и мной, и Федором Тарасовичем, будет взвешиваться со всей строгостью. Возможно, оно будет и своеобразным испытанием. Хотя мы оба уже не раз встречались не только с Молотовым, но и со Сталиным, но эта встреча являлась особой. Она происходила в ходе конференции глав трех держав. Ее решения должны были иметь огромное значение на весах истории.

Мы вошли. В кабинете находились Сталин и Молотов. По всему мы видели, что они уже обменивались мнениями о тех вопросах, которые предстояло обсудить с двумя послами.

Сталин, обращаясь к Молотову, спросил:

— Не следует ли пригласить еще Вышинского и Майского?

Вышинский тогда был первым заместителем министра иностранных дел СССР, а Майский находился на положении советника делегации во время конференции.

Молотов высказал сомнение:

— Вряд ли следует. Поскольку Майский не справился с задачей обеспечить подготовку качественных и обоснованных материалов по вопросу о германских репарациях в пользу Советского Союза, то я уже имел с ним на этот счет серьезный разговор здесь в Потсдаме. Едва ли от него можно будет ожидать каких-либо полезных предложений и сегодня.

Скажу прямо, меня удивила резкость высказывания Молотова о Майском.

Хотя дня за два до этой встречи я присутствовал на рабочем совещании у Молотова, где Майскому крепко досталось в связи с тем же вопросом о репарациях.

— Что касается Вышинского, — продолжал Молотов, — то он должен сегодня же подготовиться к обсуждению с представителями США и Англии вопроса о том, как разделить уцелевший германский торговый флот между тремя державами. Поэтому лучше дать ему возможность подготовиться к той встрече. Кстати, оба посла — и Громыко и Гусев — обязательно должны быть с Вышинским во время совещания по вопросу о разделе торгового флота Германии.

Сталин с этим мнением согласился.

Гусев и я понимали, что он вызывает для беседы по вопросам, имеющим важное значение.

Первый вопрос Сталин задал как бы между прочим:

— А как все-таки насчет германских репараций в пользу Советского Союза?

Молотов сразу же вмешался и напомнил, на чем примерно союзники закончили обсуждение этого вопроса в Крыму, во время Ялтинской конференции. Он резко высказался по поводу позиции Черчилля. Молотов говорил:

— Черчилль явно задался целью не допустить согласованного решения по данному вопросу. Все же, по-моему, в Потсдаме необходимо вновь его обсудить и со всей категоричностью потребовать какую-то ощутимую компенсацию Советскому Союзу за колоссальные разрушения в нашей экономике, которые произвели гитлеровцы в ходе войны и оккупации.

Сталин полностью согласился с Молотовым и заявил:

— Позиция Англии, да, по существу, и США по этому вопросу является несправедливой, аморальной. Так не ведут себя настоящие союзники.