Памятные годы (избранные главы)

Игнатьев привлек к участию в транспорте оружия из Финляндии в Россию много молодежи. Как перевалочные пункты были использованы дачи, принадлежавшие родителям наших молодых товарищей. Для некоторых транспортеров были сняты дачи, расположенные в удобных пунктах по пути следования транспорта. Такая дача была снята, например, в Териоках на Варваринской улице. Принадлежала она финну Комулайнену. Поселились на этой даче участвовавшие в работе боевой группы Варвара Ильинична Четверикова, студентка курсов Лесгафта, ее муж Николай Куприянович Четвериков, студент Технологического института, и Иван Иванович Березин ("Илья").

Грузы с оружием я направлял на станцию Райвола, откуда они отвозились на лошади в имение Ахи-Ярви. Оттуда часть оружия доставлялась в Териоки, на дачу Четвериковых. К ним приезжали наши товарищи из города, главным образом студенты и курсистки, которые на себе отвозили оружие в Петербург. Сначала они складывали оружие в небольшой чертежной Технологического института, а оттуда всё распределяли по конспиративным квартирам.

Оружие и взрывчатые вещества транспортеры накладывали на себя, под одежду, заворачивали вощанкой, привязывали множеством бинтов. Уезжали из Териок сильно пополневшими. Приходилось прибегать к разным уловкам, чтобы не вызвать подозрений жандармов.

Были, конечно, помимо дачи, на которой жили Четвериковы, и другие перевалочные пункты.

Часть оружия Игнатьев направлял водным путем в Разлив с помощью рабочих, членов боевой дружины Сестрорецкого завода Н. А. Емельянова, Т. И. Поваляева, И. И. Анисимова и других, выезжавших в море под видом рыбаков и нагружавших свои рыбачьи лодки оружием.

Установил Игнатьев связь и с хозяином гостиницы "Товарищ" в Териоках. По соглашению с Александром Михайловичем, владелец гостиницы прописывал наших людей по чужим паспортам, брал с них за проживание дешевле, чем обычно.

Александр Михайлович всегда стремился вести работу не кустарным способом, а поставить ее в широком масштабе. Многое ему блестяще удавалось. К одному из таких предприятий относится "доставка удобрений" в имения крестьянам, которые и не подозревали, конечно, что скрывалось за всем этим. На территории городской бойни в Петербурге сваливалась зола, получавшаяся от сжигания отбросов с бойни. Александр Михайлович заинтересовался золой, сделал анализ, и оказалось, что она содержит много фосфорной кислоты. Испытав ее как удобрение для лугов, Александр Михайлович получил хорошие результаты и заинтересовал этим соседей-финнов. Спрос на золу был велик, и она отправлялась вагонами из Петербурга в Финляндию. Всему делу был придан хозяйственно-коммерческий характер. Со станции в имения шли целые обозы с золой, и никому в голову не приходило подозревать, что вместе с золой была организована доставка оружия.

При этом на случай неожиданного налета жандармов, если бы транспорт был прослежен, установили сигнализацию, видимую за много километров. Подводы проезжали по дороге, идущей через гористую местность. Приблизительно на полпути на высоком холме стояла в Кивинапе церковь, видимая с вышки дома в Ахи-Ярви. Сын пономаря Саша Пимия должен был дежурить на колокольне, с которой в бинокль просматривалась большая часть дороги. В случае опасности он сигнализировал Александру Михайловичу, дежурившему во время приближения подводы на вышке дома в Ахи-Ярви.

Тифлисская экспроприация также не обошлась без участия Александра Михайловича Игнатьева. Ему была передана крупная сумма - двести тысяч рублей - пятисотрублевыми ассигнациями, с тем чтобы он их разменял. Александр Михайлович снял специальную дачу для художницы А. Л. Шмидт ("Фани Беленькой"), работавшей в боевой группе, приобрел микроскоп, и она принялась переделывать номера на экспроприированных пятисотках. Работала она по ночам.

Все пятисотки были благополучно разменены. Только с одной пятисоткой произошел казус: первая цифра в номере вышла меньше остальных. Красин ее забраковал, но посоветовал в шутку: "Вы ее не уничтожайте, спрячьте и сохраните для будущего Музея революции".

Пятисотка была заделана в бутылочку и закопана в определенном месте в Ахи-Ярви. Когда в 1934 году я разыскивал в Финляндии историко-революционные материалы, то с большим трудом нашел и откопал эту бутылочку. В настоящее время она хранится в Музее Великой Октябрьской социалистической революции в Ленинграде.