Памятные встречи

Коварный Балхаш с его неожиданными штормами заставил отказаться от складной байдарки. Пришлось искать более надежное суденышко. И вот, после долгих хлопот, в нашей машине новая резиновая лодка «Пеликан». Она тяжела, объемиста, и наш «газик» теперь загружен почти до самого верха. Но отзывы о лодке самые похвальные: она устойчива и может работать с подвесным мотором.

На машине нелегко пробраться к берегу через крутой и высокий вал из мелких камешков. Колеса мгновенно зарываются по дифференциал, и наш сухопутный корабль прочно садится на землю. Здесь зона, недосягаемая для владельцев легковых машин. Но нам помогают передний мост и демультипликатор. Неважно, как будем выбираться обратно, после города, долгой дороги, жары и духоты всем так хочется поскорее к воде, к берегу с набегающими на него лазурными волнами.

Наконец пробились к самому берегу, добрались до озера. И сразу же впереди, в километре, увидали совершенно черный и скалистый высокий остров. Его чернота была необычной. Будто громадный массив каменного угля неожиданно вырос среди озера, мрачный и угрюмый среди ослепительного сияния неба и воды.

— Какой он черный! — удивился Николай.

— Какой он страшный! — добавила Ольга.

Но в этот момент краешек острова неожиданно засветился ярким желтым пятнышком, оно стало шириться, расти и вдруг, будто сняли темное покрывало, остров засверкал под солнцем желтыми, красными, зелеными скалами. Только тогда мы догадались, в чем дело. Темное покрывало оказалось тенью от облачка. Она сошла с него и улеглась рядом синим пятном на голубовато-зеленой воде.

Плоская лепешка на воде, которую легко и игриво болтают волны во все стороны, — таково первое ощущение от нашего нового суденышка. И старенький моторчик бормочет шумливо, с перебоями. Ветер свеж, и если двигатель заглохнет, унесет нас в открытое озеро, и тогда неизвестно, как добираться обратно. Коротенькими маленькими веслами не управишься.

Лодку болтает с боку на бок, иногда подбрасывает кверху, и тогда она с шлепком плюхается широким дном о воду. Брызгами залило одежду, небольшая лужа воды скопилась и на дне.

— Нет, — говорю я своему напарнику, — не нравится мне зависеть от этой железяки!

Но, слава богу, остров все ближе, мы поворачиваем к его подветренной стороне, и здесь — какая благодать, так тиха и спокойна вода, и нет волн с белыми гребешками.

На острове хорошо! Нет следов домашних животных, и чистые травы растут возле самого берега. В куртинке цветущего шиповника тихо реет стайка стрекоз-стрелок, и такими нарядными кажутся изумрудно-зеленые самцы по сравнению со своими скромно окрашенными охристо-зелеными подругами. Жужжат пчелы в белых зарослях толстолистного клоповника, от его мелких цветков исходит нежнейший аромат.

Наш фокстерьер прежде всех выскочил на берег, забрался на вершину крутых скал. Оттуда раздаются громкие и тоскливые крики. Я спешу наверх и вижу пустынного кулика-авдотку. С полураскрытыми крыльями она бежит впереди собаки. Фокстерьер умен, знает — птиц трогать нельзя, да и нет смысла за ними гоняться, все равно поднимутся в воздух, оглядывается на меня, садится, не переставая наблюдать за незнакомкой.

Из сухой и коричневой травы вылетает другая авдотка. Обе в страхе планируют и в панике мечутся по траве, оглашая воздух тоскливыми и громкими криками. С обрывистых скал вылетают несколько галок и поднимают гвалт, летая над нами. Галки-авдотки: да скоро ли вы замолчите! Так хочется побыть в тишине в этом нетронутом человеком уголке природы.

Остров небольшой, слегка вытянутый, длиной около трехсот метров. Его поверхность с нетолстым слоем почвы поросла низенькими пустынными злаками. Всюду красуются синие головки пустынного чеснока, В выгоревшей от летнего зноя траве скачет множество кобылок, и среди них нет ни одной бескрылой. Тем, кто не умеет летать, с материка не заселить клочок земли, окруженный водою. Еще между камнями по берегу, поближе к влаге, перебегают от убежища к убежищу черные сверчки и всюду раздаются их короткие и отрывистые дневные трели.

В одном месте под землею прогулялся слепушонка и выкинул на поверхность цепочку холмиков светлой земли, перемешанной со щебнем. Здесь он недолго жил, немного для него нашлось поживы среди каменистой почвы, и вскоре покинул остров. Но как он сюда попал и как отсюда выбрался? Почти безглазый, с короткими ножками-лопатками, и он, оказывается, тоже странник и способен совершать кочевки, не останавливаясь перед водными преградами и подвергаясь могучему инстинкту расселения, тому самому, который живет и в человеке, побуждая его странствовать по земному шару. В наших представлениях слепушонка — исконный подземник, не способен жить нигде, кроме как в кромешной тьме своих хором. Зоологам, неисправимым скептикам, это сообщение не понравилось, ведь оно противоречит привычным представлениям. Но факты упрямы: на острове — только одна цепочка следов этого жителя.