Пампушка для злого босса

- Лёш... Я по поводу Тупикина.

-А что с ним?

- Он сказал, что солгал тебе. Он сделал это по моей просьбе.

- Я это так и понял. Но смысла говорить об этом не вижу.

- Почему?

- Что «почему», Вера?

- Почему нет смысла?

- Потому что всё это полная херня.

-А что не херня?

- Мы с тобой. То, что мы вообще вместе.

- Да, мы вместе, - эхом откликаюсь, подходя ближе. И едва оказываюсь возле Казанского, он привлекает меня к себе. Утыкается лбом в мой живот, крепко обнимает руками. Я глажу его по волосам, гадая, что же такого случилось, что он настолько погрузился в свои переживания? Почему стал таким? Глупое предположение, что это из-за Тупикина, уже растаяло, и теперь на смену его пришло непонимание.

-Ты ничего не хочешь мне рассказать? - уточняю едва слышно, так и продолжая зарываться пальцами в волосы Алексея.

- О чём? - глухо уточняет он.

- О том, что тебя тревожит.

Возникает пауза, я понимаю, что едва дышу, ожидая ответа. Равно как и понимаю, что Казанский думает, рассказать мне, что его угнетает, или нет. И делает выбор в пользу молчания.

- Меня ничего не тревожит, Вер. Устал просто. А у тебя что? Встреча какая-то?

Первый порыв солгать боссу, что это просто дела, приходится усиленно от себя гнать. Мне совсем не хочется посвящать Казанского в то, к чему он может отнестись с пренебрежением.

-Да.

Я тоже выдерживаю паузу, а после, словно бросаясь в омут с головой, говорю:

- Меня пригласили на небольшую встречу в кафе, куда приедет доктор, который разработал диету. Её я придерживаюсь на протяжении последнего года.

Казанский вдруг делает то, чего я совершенно от него не ожидаю. Поднимает голову и смотрит на меня долгим изучающим взглядом. После чего уточняет:

- И в качестве кого ты там будешь присутствовать?

- В качестве автора дневников, которые я вела весь этот год на сайте.

- М-м-м.

Не могу понять, что кроется за его реакцией. Но точно чувствую - она какая-то странная. Будто бы Алексей борется сам с собой, чтобы не сказать мне о чём-то, о чём пока я не знаю.

- Я могу поехать с тобой? - спрашивает он совершенно серьёзно, заставляя меня округлить глаза.

Не думала, что в сферу интересов босса могут входить какие-то там бабские проблемы, обсуждение дневниковых записей или встреча с врачами-диетологами.

- Можешь, конечно. Только у меня есть просьба.

- Слушаю.

- Обещай надо мной не смеяться.

- Почему я должен это делать?

- Потому что речь пойдёт о многом. О моих ста пятнадцати килограммах, о растяжках, о смешных ситуациях... Я хочу сегодня просто рассказать обо всём, как оно было, понимаешь?

- Понимаю. И последнее, что стал бы делать - потешаться над тобой. А этот доктор... он хороший специалист?

- Для меня лучший. А что?

- Нет. Ничего. Если больше нет никаких дел в офисе, мы можем ехать?

- Да. Только мне надо сначала переодеться.

- Хорошо. Тогда сначала к тебе, потом на встречу.

Он поднимается из кресла, понуждая меня отстраниться. Но до сих пор не исчезает ощущение, что Казанский находится в каком-то странном состоянии. Я не могу понять, что именно меня напрягает, просто чувствую это на физическом уровне. Но расспрашивать не хочу. Если он захочет - расскажет сам.

Но он, как я предчувствую, не расскажет.

Глава 7

В кафе народу не очень много, хотя мне кажется, здесь собралась половина города. У страха глаза велики - и сейчас я на собственной шкуре понимаю всю суть этой поговорки. Снова начинаю чувствовать себя неуютно. От одной мысли о том, что мне придётся быть откровенной при Казанском, становится нехорошо. За время пути сюда, пока Алексей сосредоточенно вёл машину, мы не проронили ни слова. Я была погружена в свои мысли, босс - в свои. Никто никого не дёргал по пустякам... По пустякам ли? Сейчас мне так совершенно не казалось.

Но вскоре все переживания замещаются атмосферой, в которую я попадаю. Вижу, что Казанский, водрузив на один из столиков прихваченную мною коробку с дневниками, занимает место в дальнем конце кафе, устраиваясь так, будто хочет или спрятаться, или не мешать.

Я откашливаюсь, начиная перебирать свои записи, пока все, пришедшие на встречу, рассаживаются поближе. Никогда не стремилась к излишнему вниманию. Напротив, боялась его. Но кажется, сейчас у меня период жизни, когда все прошлые страхи обнажаются, и мне нужно с ними бороться.

- Самое главное, что я поняла, когда только искала свой путь к похудению - нужна мотивация. Она должна быть обязательно, иначе всё, к чему вы стремитесь, не будет иметь чёткой цели.

- Что стало мотивацией для вас?

-Ммм.

Я бросила быстрый взгляд на Казанского, что так и сидел застывшей статуей на прежнем месте.

Сказать, что это был он? Совру и окружающим, и сама себе.

- Неудовлетворённость. Да, неудовлетворённость. Собой. Я вдруг поняла, что мне некомфортно быть в собственной шкуре. Что моё внутреннее состояние не соответствует тому, что видит мир. Тогда я решила во что бы то ни стало похудеть.

- У этого был какой-то катализатор?

- Был.

Я снова сделала паузу. Сказать: «Но это моё личное, извините»? Или же признаться в том, что вон он - катализатор собственной персоной, сидит и слушает меня со всем возможным вниманием?