Читаем Пан Володыевский полностью

Жажда, которую Бася утоляла несколько раз при переправах, теперь сменилась голодом, и она принялась за те семена, мешочек с которыми она нашла у седла Азыи. Семена показались ей очень вкусными, хотя и горьковатыми, и она ела, благодаря Бога за это неожиданное подкрепление.

Но она ела экономно, с расчетом, чтобы ей хватило до Хрептиева. Потом ее стало неодолимо клонить ко сну, веки слипались; с тех пор как движения лошадей перестали ее согревать, она стала ощущать сильный холод; ноги совсем окоченели, во всем теле она чувствовала страшную усталость, особенно в спине и в руках, которые у нее после борьбы с Азыей совсем онемели. Она чувствовала сильную слабость и закрыла глаза.

Но минуту спустя она открыла их со страшным усилием.

«Нет, лучше засну днем во время езды, — подумала она, — если я теперь засну, то замерзну…»

Но мысли ее путались, скакали: ей представлялись беспорядочные образы, в которых пуща, бегство и погоня, Азыя, маленький рыцарь, Эвка и последние приключения перемешивались не то наяву, не то в полусне. Все это куда-то бежало вперед, как бежит волна, гонимая ветром, а она, Бася, бежала вместе с ними без страха, без радости, словно по уговору. Азыя как будто гнался за ней, но в то же время и разговаривал с ней и беспокоился за лошадей; пан Заглоба сердился, что ужин остынет; Михал указывал дорогу, а Эвка ехала за ними в санях и ела финики.

Потом эти образы стали стушевываться, точно их поволакивала туманная пелена, и постепенно исчезали: остался только какой-то странный непроницаемый мрак, который казался ей огромной пустыней, уходящей в бесконечную даль. Этот мрак проникал всюду, проник, наконец, и в голову Баси и погасил все эти видения, все мысли, как ветер гасит факелы, горящие ночью на открытом воздухе.

Бася заснула, но, к счастью, прежде чем холод успел заморозить ее кровь в жилах, какой-то необыкновенный шум разбудил ее. Лошади вдруг рванулись, очевидно, в пуще случилось что-то необыкновенное.

Бася в одну минуту очнулась, схватила мушкет Азыи и, наклонившись вперед, стала внимательно прислушиваться. У нее была такая натура, что всякая опасность в одно мгновение пробуждала в ней чуткость, отвагу и готовность к борьбе. Но на этот раз, прислушавшись внимательно, она тотчас успокоилась. Звуки, разбудившие ее, оказались хрюканьем диких кабанов. Волки ли подбирались к ним, или кабаны грызлись между собой из-за самок, только вся пуща огласилась их ревом. Шум этот, вероятно, доходил издалека, но среди ночной тиши и глубокого покоя все казалось так близко, что Бася слышала не только визг и хрюканье, но и громкий свист, выходивший из ноздрей животных при учащенном дыхании. Вдруг послышался топот и треск ломаемых ветвей, и целое стадо, которого Бася так и не увидела, пронеслось вблизи ее и скрылось в глубине пущи.

А в неисправимой Басе, несмотря на весь ужас ее положения, на одно мгновение проснулась охотничья жилка, и ей стало досадно, что она не видала пробежавшего мимо стада.

«Хоть бы взглянуть немного, — подумала она. — Ну ничего! В лесах я еще не то увижу…»

Но тут она вспомнила, что ей лучше ничего не видеть, а как можно скорей спасаться бегством; и она тронулась в дальнейший путь.

Оставаться дольше нельзя было еще и потому, что холод пронизывал ее всю, а движения лошадей согревали, сравнительно мало утомляя. Но зато лошади, которые успели лишь пощипать немного мху и мерзлой травы, двинулись очень неохотно, опустив головы. Во время остановки их бока покрылись инеем, и они еле передвигали ноги. Они шли с полуденной остановки почти без отдыха.

Проехав поляну и не сводя глаз с Большой Медведицы, Бася углубилась в пущу, не очень густую, но холмистую и полную узких оврагов. Стало темнее не только от теней, которые бросали деревья, но и от поднявшегося с земли тумана, который заслонил звезды. Приходилось ехать наобум. Одни только овраги указывали Басе, что она не сбилась: она знала, что все они тянутся с востока к Днестру и что, переезжая через них, она подвигается к северу. Она все же помнила, что, несмотря на эти указания, ей грозит опасность или слишком отдалиться от Днестра, или слишком приблизиться к нему. И то и другое было опасно, так как в первом случае она могла удлинить себе дорогу, во втором — подъехать слишком близко к Ямполю и попасть в руки врагов.

Была ли она еще под Ямполем или уже миновала его, об этом она не имела ни малейшего понятия.

«Я скоро узнаю, когда миную Могилев, — подумала Бася, — он лежит в глубоком овраге, который тянется очень далеко, и я его узнаю».

Потом, посмотрев на небо, она опять подумала:

«Дай бог скорее проехать Могилев; там уже начинаются владения Михала, там уж мне нечего бояться».

Между тем ночь становилась все темнее. К счастью, земля здесь была покрыта снегом, на белом фоне которого можно было различить темные стволы деревьев, низкие пни и объезжать их; зато Басе пришлось ехать медленнее, и ею снова овладел тот самый страх перед нечистой силой, от которого холодела кровь в ее жилах.

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже