Панакея. Книга 2. Российская федерация. Иштар. Любовь

Я изгнала своего приятеля-киллера из своей постели и дома. Когда забрала у него ключи от квартиры, он был необыкновенно оскорблён. Люди не понимают, что мягко, без скандала, с улыбкой на губах можно и убить! Что страшнее всего не крик, а спокойная, презрительная улыбка! Я всегда боялась таких, понимая их убийственность. Но надо было завершить все дела. Это было мерзко, больно, неприятно, но необходимо. «Работа – превыше всего», – этот лозунг спасал в сложных ситуациях. Потом, когда мы расставались, он сказал мне, как бы в назидание, две вещи: «Не ругай сына за то, что будет курить. А себя за то, что будешь платить любовникам!» Он не угадал: сын не курит, а меня любят не за деньги.

Но я забежала немного вперёд. В тот день я сидела в купе и ехала на нашу защиту. Как я тогда выглядела? Узкая, цвета хаки юбка из джерси, обтягивающий свитер из той же ткани. Волосы до плеч. Презрительно скривлённые губы. Детектив в дорогу. Стройные ноги, так как большие психические нагрузки требовали таких же физических в виде забегов и заплывов. В целом: стерва и супермодель в одном лице.

Они вошли, ввалились, заполнили купе: пять мужчин, двое из них были в «камуфляже». Один из них – тот самый, из бара и моей работы. Ватага с водкой. Как-то многовато для меня! Капитан произнёс слова, своеобразные для первого знакомства: «Мы вообще-то хорошие. Просто день сегодня такой!»

Мне, как водится, налили. Я, как положено, не отказалась, но тихонько вылила водку на пол. Они, как принято, повторили. Я, как решила, не протестовала, но отставила пластиковый разовый стаканчик. Мужчины, достаточно глазастые, увидели. Но, как положено культурным мужчинам с хорошей «выучкой», больше не предлагали. Сколько прошло: пять минут, десять? Капитан успел выйти вместе с другим мужчиной в камуфляже. Как я потом узнала, они «перетёрли» отношения после какой-то большой ссоры. Когда они вернулись, он решительно заявил мне:

– А номер телефона дадите?! – Это была вторая фраза, которую я услышала от него.

– Дам. Записывай! – неожиданно для себя самой произнесла я.

– Запомню! – ответил он.

– А твой?! – необычно быстро перешла я на «ты». При этом у меня, позор для деловой женщины, не оказалось самого маленького-премаленького блокнота в сумке. Я записала его номер телефона на обратном билете. Потом всё боялась именно этот экземпляр отдать проводнице.

– Я позвоню? – спросил он.

– В понедельник, в двенадцать, – вычислила я то время, когда должна была быть на работе.

Всю неделю, как о фантастическом призе, я думала о нём. Начиналась новая веха в моей жизни, но тогда я ещё не понимала этого. Эпоха богини Любви. Одну из первых известных современным историкам у древних шумеров звали Иштар. У аккадцев и в Вавилонии, как я позже узнала из книги «Сэнсэй IV», имеются сведения, что эта дева – «владычица небес» – была реальной женщиной, которая сделала свой выбор в сторону Духовного начала и ей выпала честь употребления формулы Первичного Звука – Грааля. Она даже после смерти помогает людям, ищущим духовную истину.

Глава 5 Анджелина Джоли и другие красотки

Поездка в Москву была тяжёлой. Ещё за два дня до неё мы с моим диссертантом переклеивали фотографии в пяти экземплярах работы. Он очень стремился во всём к внешнему совершенству. И это избыточное стремление, как заведено, подводило: микрофотографии не соответствовали подписям. А компьютеры тогда были ещё не столь совершенны. Наши отношения были напряжены до предела, вернее, они уже не существовали. Важная фраза, переделанная мною из «Война – войной, а обед по расписанию!» в «Война – войной, а дело – делом!», – и она никогда не подводила меня, как бы тяжело мне ни было переступать через личные отношения! На защиту этой диссертации были затрачены большие усилия. Важен был и принцип, которому меня научила моя бабушка: «Если ты ругаешь при посторонних своего мужа, то ты – дура! Если ругаешь хорошего мужа – дура! Если ругаешь плохого – то дважды дура, что вышла за такого!» Этот принцип я всегда распространяла на окружение: о моём муже никто не знал ничего плохого до развода, и окружающие были страшно поражены тем, что случилось. Я никогда не ругаю подчинённых ни при коллегах, ни при начальстве. Я никогда не подставляю диссертантов, что бы ни происходило. Не нарушила я этот принцип и тогда. А в этом случае я ещё и получала профессора.

Сейчас я стою на дороге под пронизывающим ветром. Снег уже не идёт. Улыбается ли он сейчас той своей мерзкой улыбкой? Не пойму: уже солнце, выступившее из-за туч, слепит глаза. Я – отличная мишень для стрельбы. Но не думаю об этом и вспоминаю свою жизнь. Вернее, самую главную её историю.