Панчо Вилья

Город был освещен заревом пожарища. В 10 часов вечера части нашего левого фланга штурмовали высоту Каньона Уараче и около половины двенадцатого закрепились на ее склонах. Перед дамбой Койоте бой бушевал с нарастающей силой, и в час ночи наши бойцы уже сражались там с врагом врукопашную. Это был самый кровавый бой из всех, которые мне приходилось дотоле видеть. Там погибли многие храбрецы. Погиб полковник Бенито Арталехо, хороший революционер, которого я любил и смерть которого оплакивал. Там же пал смертью храбрых подполковник Пабло Мендоса, майор Жакес и много других революционеров. За два часа боя у нас только на этом отрезке было более ста убитых и трехсот раненых. Не меньшие потери нес и противник. Командовавший на этом участке полковник был убит в эту ночь…»

Бой стих к утру. Вилья отдал приказ бойцам прекратить сражение и отдохнуть. Наступила тишина, город точно замер. Через несколько часов стали поступать сообщения, что войска Веласко эвакуируют город.

Не желая продолжать кровопролития в городе, где каждый дом был превращен в крепость, и понимая, что, очутись Веласко в окружении, он стал бы сражаться до последнего патрона, Вилья распорядился открыть ему дорогу к отступлению.

В 11 часов вечера бойцы Северной дивизии после двух недель непрерывных боев заняли Торреон, железнодорожное сердце Мексики. Тем самым весь север страны был очищен от войск Уэрты, но Вилья и его бойцы знали; впереди еще немало боев, прежде чем враг будет окончательно повержен.

— Генерал, — обратился к Вилье в ту же ночь с вопросом один американский журналист, — какие эмоции испытываете вы, одержав столь великолепную победу?

— Эмоции? Это еще что такое?

— Ну, чувства, например, радости и торжества или что-нибудь в этом роде.

— Я испытываю такие чувства, какие испытывает в таком случае революционер. Воспитанный в боях с врагами моего народа, я не радуюсь одержанным военным победам, так как они даются кровью и жизнью многих товарищей. Конечно, без побед над врагом мы никогда не избавимся от иуды Уэрты и революция не сможет восторжествовать. В этом значение и нашей сегодняшней победы.

Утром Вилья обошел место сражения. Он узнавал трупы многих знакомых ему бойцов и, прощаясь с ними, рыдал.

Десять лет спустя, вспоминая это утро, Вилья говорил:

— Я думал тогда, что если бы эти люди не пожертвовали своей жизнью, то и не было бы победы, и Торреон не был бы взят. Если бы многие люди, подобно им, не погибли бы в прошлом и не гибли бы теперь на всей территории республики в борьбе за правое дело, наша революция не двигалась бы вперед, даже если бы на ее стороне было много генералов и командиров, много лисенсиатов и ученых, способных доказать правоту нашего дела. Эти простые люди из народа, отдавшие свою жизнь за революцию, и те, кто был ранен и мучился в госпиталях, жертвуя своей кровью или своим здоровьем, и все те, кто не был ранен, потому что судьба охранила их от пуль, но находился на поле брани и рисковал своей жизнью за счастье бедных, за их свободу, — все они великие герои этой войны, а не генералы-хвастуны или ученые-лисенсиаты. Они, а не кто-либо другой, заслужили честь и благодарность наших сердец. Они, их семьи, их дети заслужили счастливое будущее, за которое мы воюем.

Глава пятая. РЕВОЛЮЦИЯ ДЕЛО ТРУДНОЕ

Панчо Вилья — друг народа,

понимает бедных он:

только тот поймет пеона,

у кого отец пеон.

Ценит он людей по делу,

а улыбкам — грош цена.

«Отвечай, Луис Террасас,

где припрятана казна!»

Все, что взяли у народа,

возвращал народу он.

Только тот поймет пеона,

у кого отец пеон.

У кукарачи,

у таракана,

сразу вся исчезла прыть:

до крошки вышла

марихуана -

и больше нечего курить.

МИСТЕР БЕНТОН ОТПРАВЛЯЕТСЯ НА ТОТ СВЕТ

Это случилось в Хуаресе, куда Вилья вернулся после победы у Охинаги.

Однажды в дом, где остановился Вилья, ворвался высокий англичанин.

Представ перед Вильей, он вызывающе спросил:

— Вы знаете, кто я такой?

— Мне думается, сеньор, что вы некий Бентон, о котором мне говорили.

— Он самый. Я — Уильям Бентон, хозяин поместья «Санта Гертрудис». Вы меня ограбили. Я пришел потребовать возврата своих земель.

Бентон был одним из крупнейших помещиков в Чиуауа, тесно связанным с семьей латифундистов Террасасов. Как и другие помещики, Бентон жестоко относился к пеонам, нещадно эксплуатировал их.

Когда Вилья освободил Хуарес, Бентон бежал через границу в Эль-Пасо. Узнав, что его земли заняты пеонами, Бентон стал призывать правительство США к интервенции против Мексики, но американское правительство тогда не считало возможным пойти на такой шаг.

Потеряв терпение, Бентон угрожал лично расправиться с Панчо Вильей.