Пандемия

«Дневник Велемиры

22 февраля, пятница.

Заставляю себя писать. Хочется кричать, убить кого-нибудь, выплеснуть эмоции, а не могу. Сижу, словно кукла, и пишу. Дневник — это сейчас единственное, что осталось. Воислав молчит с того самого момента, как Станислав перестал дышать. Сейчас он ушёл к ближайшему телеграфу, чтобы отправить известия домой. Сказать, что нас убивает неизвестная болезнь.

Жданы тоже уже нет. Последними её словами было: «Мне больно, мама». Потом она закашлялась.

Из её рта шла кровь, много крови, словно лёгкие оказались ею полны. Словно она утонула в собственной крови.

Спящий, за что?! Им же по семь лет. Только-только жизнь увидели.

Я сегодня дважды падала в обморок. Я тоже больна. И Воислав. Он держится, но я знаю, что это ненадолго.

Я надеюсь, что королева сумеет справиться с этой проблемой. Этим болели только челы. Но теперь болеем и мы».

Вскрывать или как-то обследовать детей Жерару не позволили. Странная светловолосая пара с проявившимися признаками заболевания легко оттеснила его от двух трупиков и попросила не трогать их. Себя тоже не дали осмотреть, хотя оба уже спокойно говорили о том, что могут умереть.

Высокий и плотный Воислав (Жерару было необыкновенно трудно выговаривать незнакомое имя), отказавшись от лекарств, ушёл на телеграфную станцию. Его жена что-то писала в тетрадь в твёрдом переплёте. Солитэр, которого Велемира попросила подождать в гостиной на диване, предположил, что это дневник, и оказался недалёк от истины.

Женщина закончила достаточно быстро, а затем подошла к нему, держа в руках тетрадь.

— Доктор, — она глубоко вздохнула, — у меня к вам просьба.

— Я слушаю, — Жерар встал и посмотрел в огромные зелёные глаза. Сейчас в этих глазах странно смешались боль от утраты и пустота, которая сопровождает самые сильные удары судьбы.

— Я знаю, что мы с Воиславом не доживём до завтрашнего утра. Я держусь из последних сил… Но мне надо предупредить… — она запнулась. — Предупредить семью. Обязательно. Отвезите это к ним. Пусть они прочтут.

— Я отвезу, — Жерар кивнул и протянул руку за дневником. — Куда?

— В Москву.

— В Москву? — Солитэр прекрасно понял, что выглядит странно, но не сумел сдержать эмоций. Ехать в Россию сейчас, когда там творится бог знает что? — Ваша семья в Москве, мадам?

— Да, — светловолосая женщина не сводила взгляда с уставшего лица Жерара. — И только вы можете предупредить их об опасности. Найдите там Велисвету — это моя мать — и отдайте дневник ей. Я вам могу обещать, что она в долгу не останется. Она заплатит. И там в дневнике… На первой странице, я написала, как её найти… — Велемира не закончила фразу, запнулась, закашлялась и мягко осела на ковёр. Жерар едва успел подхватить пышущую жаром женщину и осторожно уложил на софу.

— Давайте я вас осмотрю, быть может.

— Не надо, — она чуть приподняла голову и посмотрела на врача. — Вы уже не сможете помочь нам с мужем.

Жерар покачал головой, намереваясь возразить, но Велемира положила свою ладонь на его:

— Уходите, доктор. Заберите с собой дневник и уходите. И не говорите никому, что были здесь.

Мужчина глубоко вздохнул и встал, почувствовав, что сейчас действительно лучше поступить так, как просит умирающая. У порога он обернулся и посмотрел на неё. Хотел что-то спросить, а потом просто вышел, прошептав:

— Бог в помощь.

База 2

— Они все мертвы.

— Все четверо?

— Да. Мы забрали тела из отеля под видом полиции, и уже сейчас можно сказать, что вирус адаптировался к их генетической структуре. Из их крови мы получили совершенно новый штамм. Он действует и на людов, и на челов.

— Они пытались связаться с кем-нибудь?

— Да. Мы вовремя успели заблокировать Велемиру. И перехватили телеграфное сообщение. Никто не знает, что люды мертвы. Затем я отправил нескольких наших под мороком, они появились на границе со Швейцарией.

— Она не могла передать сведения никаким другим способом?

— Мы проверили: к ней заходил человский врач, но после этого визита он никому ничего не передавал — ни на словах, ни почтой или телеграфом. Магической активности не было. Слежку сняли только сегодня утром. Он чист.