Пандемия

Большая собака выбежала им навстречу, когда они шли к крыльцу. Дверь открылась, не успели они постучать. Славомир Адамчак оказался здоровенным, чуть сутулым мужчиной лет сорока, с высокими скулами и кривым боксерским носом. На нем была рыбацкая одежда цвета хаки. В его серых глазах мелькнул огонек, когда он встретился взглядом с польским полицейским.

– Чем могу вам помочь, лейтенант?

– Мы с моим французским коллегой хотели бы поговорить с вами.

– Хорошо, но… у вас есть какие-то документы, что-нибудь? Сегодня ведь воскресенье, и у меня не так много времени.

– Собрались порыбачить на озере?

– Верно.

– Погода, похоже, портится.

Адамчак с улыбкой кивнул:

– Хороший рыбак плюет на погоду.

Улыбка тотчас исчезла, когда Крущек сунул ему под нос фотографию с места преступления. Шарко не понимал по-польски, но легко угадал намерения своего коллеги: идти напролом прямо к сути.

– Вот мои бумаги.

Врач поморщился. Он так и стоял в дверях, и дружелюбное выражение сползло с его лица.

– Чего вы, собственно, хотите? Я уже рассказал вам все, что знал. Это было два месяца назад, не так ли?

Крущек заговорил по-английски, чтобы Шарко понимал, резким жестом оттолкнув наскакивающую на него собаку.

– В начале октября. Скажите, вы по-прежнему каждую среду объезжаете деревни вокруг «БарнФилда» и оказываете помощь местным жителям?

– А почему нет? Это очень важно для меня. Я делаю это больше десяти лет. Эти люди страдают заболеваниями верхних дыхательных путей, диареей, они нуждаются в лечении, а если не прийти к ним, сами они с места не двинутся. К чему ваши расспросы?

– До приезда сюда мы опросили нескольких жителей деревни, которые были вашими пациентами в последние месяцы, – сказал Шарко по-английски. – Соседи Юзьвяков тоже страдают заболеваниями дыхательных путей. Дети, старики…

– И что же?

– Вы отбирали больных, у которых были симптомы гриппа, и только у них вы брали мазки. По их словам, это началось где-то год назад.

Славомир Адамчак попятился в прихожую, но полицейские наступали.

– Жители деревни рассказали, что во время ваших визитов вы имели при себе наборы для анализов, засовывали ватные палочки им в ноздри и закрывали их потом в специальных трубочках. Так или нет?

Врач утратил всякую самоуверенность, и ему явно было не по себе.

– Это правда. Больных в этих деревнях становилось все больше. Я хотел удостовериться в точности своих диагнозов и, главное, попытаться понять. Я брал анализы, чтобы прописать адекватное лечение. Что тут плохого?

– Почему же после гибели Юзьвяков вы прекратили брать эти анализы?

– Я… Я собирался продолжить. Просто мне… надо закупить новые наборы для анализа.

Крущек достал из кармана блокнот и ручку:

– Куда вы отправляли эти мазки? В какую лабораторию? Название, адрес. Нам нужны бумаги, доказательства, что анализы были произведены, мы также хотим знать, где и когда вы раздобыли эти наборы.

Врач не ответил, ему нечего было сказать в свое оправдание. Он потер лоб, лицо его исказилось.

– Послушайте, мне… надо идти.

– Вы никуда не пойдете, – твердо сказал Шарко. – Одна из ваших пробирок находится в наших французских лабораториях. Анализ сделан пятого октября, через три дня после того, как вы поставили диагноз семье Юзьвяк. Шестого или седьмого их зверски убили. А теперь повсюду распространяется пандемия, потому что в этой пробирке содержался неизвестный вирус гриппа. Вирус, способный заразить кого угодно и где угодно. Юзьвяки были пациентами зеро. Так что теперь вам придется выложить нам всю правду.

Адамчаку стало нехорошо. Он ушел в гостиную и сел, оставив дверь открытой. Двое полицейских прошли следом и остались стоять перед ним. Он держался за голову.

– Объясните нам.

Припертый к стенке, врач несколько минут молчал, глядя в пол, потом поднял голову и заговорил:

– Человек по имени Анри Оммено пришел ко мне в начале года. В январе… Он ждал своей очереди в моей приемной, как любой другой пациент, только на лице у него была защитная маска. Он знал мою специализацию, мои интересы, знал, что я объезжаю деревни вокруг «БарнФилда» по средам. Он представился как спонсор крупного французского фармацевтического предприятия под названием «Тадеус», которое работает над проектом, касающимся мутаций вирусов, передающихся воздушно-капельным путем, – парамиксовирусы, параинфлюэнца, пневмовирусы…

«Тадеус»… Одна из крупнейших французских фармацевтических лабораторий, вспомнил Шарко. Он сел напротив врача, чтобы смотреть ему в глаза. Польский коллега последовал его примеру.

– Этот человек сразу взял быка за рога и сделал мне предложение. Он хотел, чтобы я продолжал объезжать три ближайшие к «БарнФилду» деревни, но при каждом подозрении на грипп брал мазок. Потом я должен был просто отсылать их по почте из Щецинека и, разумеется, никому об этом не говорить. Вот и все. Он предложил платить мне кругленькую сумму за каждый мазок.

– Щецинек – большой город в двадцати километрах отсюда, – объяснил польский полицейский Шарко и снова повернулся к врачу. – Сколько он вам платил?