Пандемия

– Перепады температуры, холод, тепло, изменение окружающей среды с химической точки зрения… давление, освещенность.

– А каковы их стратегии противостояния стрессу?

– Они потребляют как можно меньше энергии, перестают двигаться или жмутся друг к другу. Некоторые бактерии, например сибирской язвы, образуют споры, чтобы защититься от окружающей среды.

– Отлично. Когда…

Кто-то энергично постучал в единственную прозрачную стенку охраняемой лаборатории типа УББ2[1]. Амандина обернулась. Это был Александр Жакоб, руководитель Группы микробиологического реагирования, ГМР. Она кивком пригласила его войти, но он покачал головой. Очевидно, ему не хотелось облачаться в халат. Поняв это, она дала несколько указаний своему студенту, опустила маску, сняла перчатки и вымыла руки, тщательно оттирая каждый палец и между ними и уделив особое внимание коротко стриженным ногтям. Она вышла через тамбур. За ее спиной на двери висела желто-черная табличка – предупреждение о микробиологической опасности.

– У нас санитарная тревога. Ты можешь выехать через полчаса?

– Я работала над своей темой со стажером, но ничего страшного.

В этот день Амандина дежурила по микробиологии до семнадцати часов. Она должна была быть постоянно на связи и готова приступить к делу максимально быстро в любом месте Франции. Нечто вроде опергруппы при Национальной жандармерии[2], только по биоопасности, включавшей четырех ученых, титулованных и мобильных, из двенадцати сотрудников ГМР.

– Отлично. Поступил вызов из префектуры Севера. Мчись в орнитологический заповедник Маркантер, в Бэ-де-Сомм. Официальная причина закрытия парка – проблемы технического обеспечения. ИЭН[3] требует полной секретности. Возьмете машину Жоана, он уже в курсе. Протокол обычный.

– Очень хорошо. А истинная причина закрытия парка?

Александр Жакоб имел секретный допуск и не был склонен к болтливости.

– Что можно, по-твоему, найти в птичьем заповеднике?

2

Амандина сказала стажеру, что работа окончена, сама вымыла и продезинфицировала оборудование, после чего бросила халат в корзину для зараженных отходов. Шапочки она не носила: ее волосы длиной от силы в несколько миллиметров едва прикрывали почти лысый череп, поражавший всех, кто видел ее впервые. Обычно такое встречается у мужчин, никак не у красивых рыжих женщин. Длинные волосы у Амандины можно было увидеть только на редких фотографиях, последние – трех-четырехлетней давности.

Она заскочила в свой кабинет за кое-какими вещами и встретилась с коллегой Жоаном Дютреем на переполненном паркинге Пастеровского института. Здесь, в Париже, как и в Лилле, тысячи увлеченных людей, верных духу Луи Пастера, исследовали рак, болезнь Альцгеймера, гены, боролись с недугами. «Исцелять иногда, облегчать часто, слушать всегда». И все это требовало великодушного участия. «Пастер-Лилль» и «Пастер-Париж» существуют в наши дни во многом благодаря пожертвованиям.

Двое микробиологов прошли через кордон безопасности и оказались в сердце Пятнадцатого округа, недалеко от вокзала Монпарнас и его гигантской башни. Они отправились в путь на «рено-кангу» Жоана. В багажнике все необходимое оборудование уже было безупречно уложено между чемоданами и канистрами. В мире Жоана все должно было быть симметрично, наверно, по этой же причине длинный пробор делил его черную шевелюру ровно посередине. Амандина пристегнула ремень.

– Ты, может быть, больше меня знаешь об этом деле с Маркантером? Мне кажется, что Жакоб меня недолюбливает.

– Брось, он прекрасно к тебе относится, просто дай ему время привыкнуть к столице. Он приехал с Юга, еще не освоился. И потом, прикинь, какое на Жакоба давление. Легко ли явиться и принять бразды правления после ухода на пенсию одного из самых видных наших ученых…

Амандина покосилась на коллегу. Они были ровесниками, по тридцать четыре года, хотя Жоан выглядел старше со своим пробором, смотревшимся очень интеллектуально, маленькими усиками и черными, сросшимися в одну линию бровями. Диковинки природы можно найти не только в чашках Петри.

– Ну что там в парке Маркантер?

– Тревогу поднял один из гидов-натуралистов, наткнувшись в заповеднике на три трупа диких лебедей. Он дал знать директору. Тот, следуя инструкциям на случай обнаружения мертвых перелетных птиц, немедленно позвонил в НСА[4]. Через полчаса эпиднадзор был в курсе и распорядился закрыть заповедник. Ветеринарные службы тоже едут туда.

– Перелетные птицы… Последняя тревога такого типа во Франции была в две тысячи седьмом, если мне не изменяет память.

– Да, в департаменте Мозель. И ничего угрожающего, просто какой-то вирус.

– Будем надеяться, что и здесь то же самое. У нас тут большие миграционные потоки, хорошего мало, если объявится H5N1[5], пусть даже, как сказал бы Жакоб…

– …«Мы владеем ситуацией!»

Он заметил, что Амандина зевнула. Лицо его посерьезнело.

– Кстати, как поживает Фонг?

– Поживает… – Она вздохнула. – Жакоб не в меру любопытен, мне известно, что он пытается разузнать о моей личной жизни. Задает вопросы направо и налево. Не знаю почему.