Пальцы, наконец, нащупали пистолетную рукоятку. Я быстро вытащил пистолет и снова завернул его в промасленную тряпицу, удержавшись от желания рассмотреть оружие ближе.
Застегивая молнию сумки, я сидел спиной к двери. Я отодвинул в сторону велосипедную цепь, которая напоминала свернувшуюся кольцами змею, и засунул пистолет в сложенные в несколько раз джинсы. Бутылочка с таблетками лежала на том же месте на дне сумки.
Три таблетки. Три чертовы таблетки.
Я уложил свежевыстиранную одежду поверх таких подозрительных предметов, как бутылочка, наручники и цепи, пистолет. Я чувствовал себя настоящим террористом. Маменькин сынок-террорист — моя мамочка аккуратнейшим образом сложила рубашки, трусы и носки.
Я огляделся по сторонам, снова заглянул под кровать и закинул сумку на плечо. Она получилась подозрительно тяжелой.
Мать стояла в коридоре и шагнула ко мне.
— Ты все взял?
Я бросил взгляд на свою комнату.
— Вроде бы все.
— Ты мог бы оставить вещи здесь. Ты ведь вернешься до отъезда?
— Да. Увидимся дня через два.
Я попытался придать словам как можно более небрежную интонацию.
Мы зашли в кухню. Лью только что закончил говорить по телефону. Я осторожно поставил сумку на пол и обнял мать, которая все еще была выше меня, возраст не согнул ее.
— Она сложила мои трусы, — сообщил я брату. — Моя мамочка сложила мои трусы.
— Подумаешь! Она мне по-прежнему гладит нижнее белье.
С этими словами Лью посмотрел на меня. Вчера вечером я объяснил ему, почему решил съездить в город, но было что-то такое в выражении его лица, что меня насторожило.
— Ты готов? — спросил он.
Понятно. Мать, видимо, сообщила ему, что я встречался с доктором Аарон.
— Я ждал тебя, — ответил я.
Мать притянула меня к себе и обняла.
— Будь осторожнее на дороге. Увидимся через пару дней.