Пандемониум

В течение следующих двух или трех часов через КПП проезжает еще пять грузовиков. И каждый раз ритуал повторяется. Как полагается, охранники осматривают только один грузовик с логотипом «ЭКСОН». Я жду и планирую свои действия. Ползком я подбираюсь ближе к КПП, держаться стараюсь ближе к земле и двигаюсь, только когда луна скрывается за низкими черными тучами. До стены остается около сорока футов, я снова залегаю и жду. Охранники периодически выходят из своей будки, чтобы досмотреть проезжающие грузовики. Я так близко, что уже могу разглядеть их лица и расслышать обрывки фраз. Они просят водителей предъявить идентификационные карточки, проверяют права и регистрацию. Ритуал продолжается не дольше трех-четырех минут. Действовать придется быстро.

Надо было надеть что-нибудь потеплее ветровки. Но зато на холоде не заснешь.

К тому моменту, когда я решаю, что время пришло, солнце уже поднимается за темным покровом тонких перистых облаков. Фары грузовика еще не выключены, но с наступлением рассвета они уже не так слепят, как ночью.

Возле ворот с грохотом останавливается мусоровоз с лестницей на одном борту. Я пригибаюсь к земле и сжимаю в руке камень, который заранее подобрала в овраге. Руки и ноги у меня закоченели от холода, и, чтобы восстановить кровообращение, приходится несколько раз сжимать и разжимать кулаки.

Один из охранников с винтовкой наперевес обходит грузовик. Второй стоит у водительского окна, дышит на руки и задает стандартные вопросы.

«Откуда едете? Куда направляетесь?»

Я встаю и быстро бегу между деревьев, стараясь при этом наступать только на мягкую кашицу из перегнивших листьев. Сердце колотится в горле и не дает дышать. Охранники в двадцати футах справа от меня, может, даже ближе. У меня только одна попытка.

Оказавшись достаточно близко к стене, чтобы быть уверенной в том, что попаду в цель, я размахиваюсь и бросаю камень в один из прожекторов. Попадание, минивзрыв и звук разбитого стекла. Охранники оборачиваются, а я тут же бегу обратно.

— Какого черта? — возмущается один из охранников и, на ходу снимая с плеча винтовку, трусит в сторону разбитого прожектора.

Я молюсь, чтобы второй последовал за первым. Но второй колеблется. Он перекладывает пистолет из левой руки в правую, плюет под ноги.

«Ну же, иди, иди».

— Жди здесь, — говорит охранник водителю и бежит вслед за первым.

Вот оно. Это мой шанс. Пока охранники проверяют, что случилось с прожектором, который установлен в сорока футах от ворот, я должна приблизиться к мусоровозу со стороны водителя. Я сгибаюсь в три погибели и стараюсь уменьшиться в размерах, водитель не должен увидеть меня в боковое зеркало. Целых двадцать секунд я на дороге, как на ладони, нет ни деревьев, ни кустов, чтобы меня прикрыть. В эти секунды я вспоминаю, как Алекс в первый раз взял меня с собой в Дикую местность. Вспоминаю, в каком я была ужасе, когда перелезала через пограничное заграждение, мне казалось, что с меня содрали кожу, вспороли живот и выставили на всеобщее обозрение.

Десять футов, пять, два. А потом я прыгаю на лестницу, и холодный металл обжигает мне пальцы. Забравшись на крышу, я плотно прижимаюсь к проржавевшей и загаженной птицами поверхности. Даже металл пахнет сладковатыми помоями, которые годами перевозились в этом мусоровозе. Чтобы не закашляться, я прячу лицо в рукаве ветровки. Крыша немного вогнута, по краю вдоль бортов закреплены рельсы, так что я смогу удержаться, если мусоровоз поедет слишком уж быстро.

— Эй! — кричит водитель охранникам, — Вы меня пропустите или как? У меня график.

Ответ приходит не сразу. Мне кажется, что миновала целая вечность, прежде чем я слышу приближающиеся к мусоровозу шаги и один из охранников говорит:

— Ладно, езжай.

Железные ворота с лязгом открываются, и мусоровоз трогается с места. Когда он набирает скорость, я соскальзываю немного назад, но упираюсь руками и ногами в рельсы вдоль бортов и удерживаюсь на крыше. Наверное, сверху я похожа на прилипшую к мусоровозу морскую звезду. Ветер хлещет меня по лицу, жалит глаза, несет с собой запахи Гудзона. Слева вдоль шоссе мелькают билборды, демонтированные уличные фонари и уродливые многоквартирные дома с фиолетово-серыми, похожими на избитые лица фасадами.

Мусоровоз грохочет по шоссе, я изо всех сил стараюсь удержаться на крыше. Холод адский, в лицо и руки словно впиваются тысячи иголок, глаза слезятся. День будет пасмурным. Красное свечение на горизонте быстро впитывает сплошное одеяло из туч. Начинает моросить дождик. Каждая капля впивается в мою кожу, как мелкий осколок стекла, крыша становится скользкой, и удерживаться на ней все труднее.

К счастью, вскоре мусоровоз сбавляет скорость и съезжает с шоссе. Еще очень рано и на улицах тихо. Мы проезжаем по узкому каньону между высотными домами из стекла и бетона, они, как огромные пальцы, тычут в небо у меня над головой. Теперь я чувствую запах готовящейся еды, который просачивается на улицу из открытых окон домов, запах керосина и дыма от дровяных печей. Вокруг меня миллионы людей.

Пора сходить.