Пандемониум (СИ)

Евгений снова шел по Москве, не разбирая дороги, и судорожно искал выход из смертельного лабиринта.

- Что же делать? Куда бежать? Может, в монастырь? Болван! В какой монастырь! Под рясой спрятаться, под крестом?!

Он долгое время без цели бродил по городу, строя бредовые планы бегства, самозащиты, нападения... Потом изможденный вернулся домой, запер дверь, зачем-то положил ключ в карман.

Только теперь ему пришла в голову мысль, что в квартире Альцины, возможно, еще осталось отравляющее зелье. Но какая разница, если Беннетт уже знает про их несчастный план? Дети задумали перехитрить взрослого...

'Скоро этот взрослый явится и ко мне! Во сне или вживую - неважно. Придет и докончит дело!'

Евгений представил, как будет в слезах молить Беннетта о пощаде. Нет, до такого он не опустится! Или опустится? Разве он знает, насколько сильно боится боли и до какой степени любит жизнь?

'А, может быть, доктор уже здесь? Висит невидимой тенью где-нибудь под потолком и разглядывает меня, как коршун цыпленка...'

И вдруг Евгений понял, что надо просто смириться, покориться судьбе. Смерть придет, и никуда от нее не скроешься. Он в чужих руках. И скорее всего ждать осталось совсем недолго: день, два, может, три.

- Скоро... - прошептал Евгений пересохшими губами.

С этой минуты каждую ночь он ожидал появления в окне страшного призрака и каждый день готовился увидеть в комнате, в подъезде или во дворе знакомый, вроде бы совершенно безобидный силуэт седого человека с голубыми глазами.

Расплата и новая жизнь

Но Беннетт не пришел ни через день, ни через неделю. Словно позабыл о Евгении.

Живя в постоянном ожидании смерти, Евгений перестал замечать мир вокруг. Он не ушел в себя, как это бывало прежде. Скорее просто растворился в собственной отрешенности и безразличии.

Почти без удивления услышал он как-то глухие раскаты артиллеристского обстрела, доносившиеся с окраин Москвы. Под окном собирались вооруженные люди, к чему-то готовились, таскали хлам для возведения баррикад. Потом снаряды стали ложиться ближе. Совсем близко. Со стороны Кремля трещали пулеметные очереди.

Однажды ночью Евгений очнулся от дикого грохота и звона. Он в страхе огляделся, по привычке было решив, что это пришел тот самый... В комнате никого не было. В разбитое взрывной волной окно задувал ледяной ветер.

- Идиоты! - в который раз тихо констатировал Евгений.

Его не сильно беспокоило то, что случилось: в комнате все равно было не теплее, чем на улице.

И вдруг Евгений осознал, что там, где падают снаряды, уже не имеют власти ни магия, ни астральные силы, ни доктора-убийцы с иностранными фамилиями.

Через два дня бои закончились. Евгений решил отправиться к отцу. Уже по тому, что творилось за окном, было ясно, насколько долгим и скверным станет этот путь. Но дожидаться смерти в этой поганой комнате - последнее дело.

Во второй половине дня он поскоблил щеки заржавевшей бритвой, оделся, собрал оставшиеся гроши и вышел из дома.

С неба падал снег. Садясь на землю, яркие, крупные хлопья тут же гасли, растворяясь в мерзкой серо-коричневой каше.

Никто не ехал по улице в лихих санях, не предлагал купить баранки или пироги, не кормил на скамейке птиц, не играл в уличном оркестре.

Прохожих было немало, но от каждого из них веяло какой-то рабской задавленностью, потерянностью, тоской. Они сбивались в кучи, слушая новых хозяев, только для того чтобы не потеряться в этом новом, страшном мире.

Евгений шел мимо разбитых витрин, мимо поваленной афишной тумбы. Кому и зачем понадобилось ее валить? Шел к Кремлю, хотя смотреть на него теперь совершенно не хотелось.

Он представил, как будет добираться до Твери. На поезде? А если поезда уже не ходят? Да и сколько сейчас желающих уехать из холодного, разграбленного города?

Но перед тем, как идти на вокзал, надо было попрощаться с друзьями.

Всю дорогу Евгений думал о том, что скажет Ане. Думал, как они будут вместе пить чай или вино, и грустно шутить над тем, что происходит вокруг.

Увидеть подругу ему не удалось. На двери пустой квартиры висел приколотый булавкой тетрадный листок с трогательным посланием:

'Дорогие, милые, любимые друзья!

Я с родителями уезжаю на дачу в Крым, чтобы переждать там бурю. Сама я не вижу в этом особенной нужды, но папа настоял. Как только все закончится, мы снова будем вместе. Еще веселее и дружнее. Берегите себя и ничего не бойтесь!

P.S. Леля, твою новую поэму прочитала и нахожу ее почти великолепной. Мы ее обязательно разберем!

P.P.S. Маша, милая, ты должна полюбить жизнь!

P.P.P.S. Альцина, мы всегда будем помнить о тебе!'

'Евгений...', - он попытался представить несуществующую строку. - 'Будь счастлив... Не унывай... Выживи! Да. Точно. Выживи, Евгений!'

Снег валил с новой силой, как будто хотел поскорее прикрыть, упрятать несчастную истерзанную землю.