Пандора

Напоследок Дора оставила колье из золотой канители. При золотистом свете горящих свечей она видит, как красиво выглядят голубые стеклянные овалы в новом обрамлении. Две ночи она потратила, работая над этой подвеской, взгромоздившись на высокий неудобный табурет, две бессонные ночи, после которых у нее разламывалась спина, но Дора необычайно гордится своей работой. Сколько тяжких усилий ушло на то, чтобы заставить тончайшую проволоку превратиться в двадцать крошечных витых цветков, которые симметрично расположились по обоим краям колье. Оно выглядит так элегантно, так роскошно. Это ее лучшее произведение.

Дора демонстрирует свои изделия, а именитый золотых дел мастер берет каждое и рассматривает со всех сторон, прищуривается поверх очков, чтобы получше разглядеть мелкие детали, аккуратно кладет их на кусок бархата, хмыкает и крякает. Она довольна, ведь, как ей кажется, он восхищен. Но Дора еще не закончила.

– Я понимаю, – говорит она, раскрывая альбом с эскизами, – что все это довольно грубые поделки в сравнении с теми украшениями, которые вы могли бы изготовить в вашей мастерской. Но вы можете увидеть в моих эскизах, чего я пыталась достичь. Вот, – добавляет она, демонстрируя ажурное колье. – Золото и аквамарин. Оно будет выглядеть великолепно и с настоящими материалами, и с фальшивыми, если подобрать нужный оттенок…

Мистер Клементс никак на это не реагирует, и она поспешно продолжает:

– Я счастлива, что могу опираться на ваш опыт. Добавьте дополнительные декоративные элементы, если желаете. Тут подойдут цветы. Возможно, перья, если будет нужно упростить композицию…

– Мисс Блейк, – перебивает ювелир, и его слова теряются в глубоком вздохе.

У Доры внутри все сжимается. Страница альбома выскальзывает из пальцев.

– Значит, вам не нравится?

– Не то чтобы не нравится. Дорогая… – Он умолкает и виновато глядит на нее. – Как бы мне выразиться помягче? Я уделяю тебе время ради твоих родителей, благослови Господь их бессмертные души. Но… – Мистер Клементс пытается изобразить добродушную улыбку. – Твои рисунки, должен признаться, сами по себе прелестны, но я не могу назвать их никак иначе, кроме как прелестными.

– А как же… – обескураженная Дора осекается, но продолжает: – Вы же мне обещали!

Мистер Клементс снимает очки и аккуратно кладет их на прилавок.

– Я ничего не обещал. Я лишь сказал, что посмотрю твои рисунки и, возможно, использую что-то для пополнения моей коллекции.

У Доры округляются глаза. Потом она очень медленно опирается ладонями о прилавок и наклоняется к нему.

– Мистер Клементс, вы же сами предложили мне собрать эскизы в альбом и изготовить некоторые образцы, чтобы продемонстрировать их ценность! Вы, возможно, не сказали мне напрямую, что возьмете их, но, если вы не верили в то, что мои эскизы имеют хоть какую-то ценность, если заранее считали их не более чем прелестными безделушками, которые только и способна придумать слабая женщина, тогда зачем было все это говорить? Зачем дарить мне ложные надежды?

Ювелир складывает ладони и пытается успокоить Дору, но никакие слова не могут унять ее горькое разочарование и уязвленное самолюбие.

– Вы только зря потратили мое время, мистер Клементс. Мое и свое.

Ювелир издает еще один горестный вздох.

– Мисс Блейк… Дора. Я не хотел тебя обидеть. Эти твои изделия… – он указывает на разложенные на бархате образцы, останавливаясь на молочно-голубом камне в колье из канители, – они в самом деле весьма прелест…

– Мистер Клементс, если вы еще раз назовете их прелестными…

– Хорошо, миленькие.

– Разве это не то же самое?

Он поджимает губы.

– Ты выказала большое умение, этого я не отрицаю. То, что тебе удалось сделать из грубых простых материалов, просто удивительно. Но здесь нет ничего уникального, ничего такого, что отличало бы твои работы от того, что мужчины-ювелиры делают уже давным-давно. Мода меняется в наше время так же быстро, как погода, и то, что ты сегодня принесла… Словом, это не годится. Не сегодня-завтра, говорят, придет мода на греческий стиль, а в следующем месяце модными могут стать восточные мотивы.

– Греческий? – моргает Дора.

Мистер Клементс как-то весь обмякает, осознавая свою ошибку.

– Д-да-а…

Он растягивает слово.

– А если я придумаю что-то в этом стиле?

– Мисс Блейк…

– Прошу вас, сэр, дайте мне сказать. Вы же знаете мою родословную, вам известно, чем занимались мои родители. Если я придумаю несколько новых эскизов, а вы их посмотрите, это же никому не повредит, правда? Я сделаю небольшую коллекцию, и если после этого вам все равно ничего не понравится, тогда я брошу свои попытки. Не будете же вы так жестоки, что лишите меня последнего шанса показать, на что я способна?

– Я… – ювелир устремляет на Дору страдальческий взгляд, но она видит, что он дрогнул, и вынимает свою козырную карту. Она трогает брошь-камею около своей шеи.

– Se iketévo[19]. Прошу вас. Ради моей мамы.

Пауза. Дора чувствует, как пульсирует кровь в висках. Мистер Клементс шумно вздыхает.