Пандора Норна. Остров К

Я с грохотом шарахнул дверью о стену, подлетел к столу вахтера, схватился за тяжелую столешницу и толкнул ее вперед. Стол сдвинулся не на много, но достаточно, чтобы пригвоздить несчастного вахтера к стене. Бедняга едва не захлебнулся от негодования и разразился целой речью грубых выражений, за которые в академии можно отхватить по шее. Давненько я не слышал столько ругательств за один раз. Будь у меня припасена еще одна баночка консервов, я непременно вручил бы ее вахтеру в качестве приза за оригинальность некоторых словосочетаний.

Одним прыжком я выскочил в раздел и кинулся за ближайший дом, оставив вахтера в ярости и одиночестве. Я знал: он за мной не побежит. Просто сделает заметку в журнале, что в такое-то время представитель такого-то раздела, выглядевший приблизительно так-то несанкционированно проник в первый раздел с неизвестной целью. Далее комендант завода проведет расследование, может даже отыщет меня, а может, и нет. И в первом случае назначит отработку. Не так уж и страшно все выглядит. Но это потому, что я еще не знаю, что ждет меня впереди. Дурное предчувствие сжало сердце.

Ворвавшись в раздел, я не стал тратить время на осмотр достопримечательностей. Все здесь было таким же унылым и серым, как у нас. Разве что стальные двухэтажные бараки, именуемые домами, были чуть больше и выглядели более ухоженными. Да сцена для объявлений у входа сверкала свежей краской.

Но если вахтера бояться мне было ни к чему, то первораздельцам на глаза я предпочел бы не попадаться. Эти ребята не любят, когда к ним пробираются чужаки их младших разделов. Беднягам на заводе с ними мороки хватает. Потому я поскорее скрылся в тени ближайшего дома и, обогнув его, оглядел улицу из-за угла. И вот тут у меня в голове все перемешалось, словно по затылку трехкилограммовой дубиной шарахнули.

Первый раздел кишел местными жителями. Люди в белоснежных форменных комбинезонах толпой двигались вниз по улице, таща за собой детей и ручную кладь, сваленную в самодельные мешки из простыней. И это в самый разгар рабочего дня!

Я старательно протер глаза, надеясь, что странная картина исчезнет, несколько раз ущипнул себя за руку и даже вспомнил короткую молитву, отпугивающую беды и нечисть, но ничего не изменилось. Белоснежная процессия продолжала шествие вниз по улице к причалу и маяку.

Я нырнул обратно в проулок и бросился бежать. Вскоре первораздельцы остались за спиной. Соленый запах моря с примесью тухлой рыбы и ржавчины ударил в нос. Дома закончились, и я оказался на отрытом пляже, заваленном огромными глыбами камней. Слева возвышался маяк, опутанный легким утренним туманом, а впереди за хлипкой пристанью, сваренной из обломков металлических балок и бракованных листов жести, раскачивался на легких волнах громадный параходофрегат о красных парусах. Из печных труб еще поднимались жидкие клубы черного пара, а гребное колесо делало слабые повороты, готовясь вот-вот заглохнуть.

Сбросив с носа корабля тяжелый якорь, стратеги спустили трап и оцепили пристань, у подножия которой уже выстроилась вереница запряженных извозниками телег. Извозник – это самый чудной зверь на нашем острове. По второму разделу они обычно не разгуливали и вызвали у меня не меньше восторга, чем боевой стратегический корабль. Вообще, фауна у нас довольно скудная, а флоры и вовсе никакой нет. О том, что трава зеленая, я узнал по словам учителя мироведения только после того, как спросил почему маленький островок напротив первого раздела отмечен на карте зеленым цветом. А животных нам досталось всего три вида. Но я был уверен, что чуднее извозника и на других островах зверя не найдется.

Гладкая лоснящаяся шерсть, вывороченные наружу вечно согнутые локти и острые то ли когти, то ли копыта, которыми он глубоко врезался в землю при передвижении, придавали ему вид мутировавшего гигантского насекомого. На вытянутой морде красовался рог, согнутый острием вперед, а мощные задние лапы выпрямлялись при наборе скорости, от чего задница смешно торчала вверх. В общем, природа знатно над ним посмеялась, но скорость и выносливость дала приличную. Очевидно, в качестве компенсации.

Рабочие выстроились цепью по пристани и передавали друг другу ящики с консервами, поднимали их на борт корабля. Перворазделец, заменивший учетника, вел смету, а стратеги зевали, наблюдая за процессом. В этот раз их было намного больше, чем обычно.

Как правило, экипаж грузового судна не превышает пятнадцати человек. А сам корабль имеет весьма скромные размеры и ограничивается парусным оснащением. Паровые двигатели – новинка механического острова, привилегия, доступная только боевым кораблям первой десятки. Двойное оснащение требует больше рук. А может, это про запас. Мало ли что. В любом случае не с проста я насчитал на борту Восьмого двадцать шесть человек и трех служивых.