Пандора (сборник)

И он осознал себя Кристой, когда та была еще ребенком. Точнее, это был Бен со всеми его воспоминаниями, но он же был и Кристой-ребенком, взлелеянным келпом.

Он чувствовал, что Рико чем-то взволнован, и попытался сказать ему: «Все в порядке. Я здесь».

Но ничего не получилось. Губы не повиновались.

И тут появилась Пловчиха. Она была уже старухой, но Бен до сих пор ни разу не видел Пловцов. Он представлял их себе губастыми, как лягушки, хилыми тварями с тусклыми рыбьими глазами и хвостами вместо ног. Пловчиха приблизилась, и Бен понял, что они ровесники. С ее плеч свисал красный плащ, и она протянула Кристе несколько кусочков сырой рыбы, которую та с жадностью проглотила. Криста покинула келп, и потому Пловчиха явилась за ней из своих неведомых глубин. Но она не захотела говорить. А может, и не могла вовсе.

Откуда-то издалека, из-за сияющего кольца стеблей келпа, до Бена донесся зов Рико.

— Я устрою вас поудобнее и сделаю все, чтобы вы не замерзли, — разнесся эхом по вселенной голос оператора.

Круг лагуны над головой стал удаляться, а голос Рико — приближаться.

— Криста дышит, — сообщил голос Рико. — Не знаю, слышишь ли ты меня, Бен, но мы с Эльвирой вытащим тебя из этой заварухи. С тобой все будет в порядке. И с этой проклятой девчонкой тоже будет полный порядок. Мы уже почти вынырнули. Мы найдем, куда вас пристроить… — Рико с трудом удавалось скрывать подступающие к горлу слезы. — Мы найдем, где вас спрятать, дружище. И ты еще будешь ого-го!

Рико коснулся его плеча и вышел из каюты.

Только теперь Бен почувствовал, что может оборвать пуповину, связывающую его с келпом. И когда он представил себе, как пойдет по коридору, его захлестнула радость бытия. Но он уже чувствовал в себе силы, чтобы пересечь мостик между своим сознанием и сознанием Кристы.

Мерцание огней в коридоре и внезапный рывок судна были доказательством того, что амфибия пытается выбраться на поверхность. Бен еще подумал, что было бы глупо помереть в разгерметизированном судне, в полном сознании, задерживая в груди последний глоток воздуха. А еще ему вспомнилось, как тонул остров Гуэмос и как они с Рико чуть не погибли в тот день. А ведь тогда ему было очень страшно. Сейчас же он испытывал лишь легкую грусть и покорность судьбе.

И вдруг его пронзила новая мысль: а что, если этот нейротоксин (каким бы он ни был) парализует его дыхательные пути? Или сердце? Он очень надеялся на Рико. Уж кто-кто, а этот парень сумеет его поддержать. Бен почувствовал, как начинает приходить в себя.

«Значит, антидот работает», — подумал он.

Он снова попытался перейти мостик между своим сознанием и сознанием Кристы, но вдруг обнаружил, что вместо этого вернулся на «Летучую рыбу». Пол под ним был жестким, и он с облегчением осознал, что если слегка изменить позу, то станет лучше. Он чувствовал себя великолепно, вот только трудно было определить, кто это говорит с ним… по интеркому? Кажется, Рико. И он чем-то очень обеспокоен.

— Поболтай со мной, дружище. О чем угодно.

Бен старательно откашлялся — во рту пересохло, и говорить было трудно, но он все же сумел выговорить:

— Рико… По… рядок…

Где-то рядом вздыхала Криста — она все еще не пришла в себя.

«Интересно, а ее куда уволокло?»

— На нас идет шторм, — сообщил Рико. — И вскоре нам не поздоровится!

Бену стало смешно. Ему очень хотелось спросить Рико: «И вправду шторм? Такой крутой? А что ты называешь сильным штормом?»

Но он хохотал так, что просто сил не хватило задать эти вопросы.

Новый правитель неизбежно вынужден принижать тех, кем он управляет. Но таким образом он приобретает врагов в лице тех, кого в процессе становления новой власти оскорбил, и не находит друзей даже среди ее сторонников.

Макиавелли, «Государь»

Флэттери предпочел безопасность своих пещер прогулке под теплым солнышком. Неви и Зенц выполняли задание, секьюрити уничтожали восставших, а Криста Гэлли — где бы она сейчас ни пряталась — тоже обречена: ее судьбу будет решать директор. Флэттери улыбнулся и поднял лицо к небу. Он любил смотреть на небо. Он обожал природу. Разве можно сравнить эти вечно изменчивые формы со стерильным садиком на корабле? А на Лунбазе? О нем вообще не стоит вспоминать. Вот-вот должен начаться послеобеденный дождь. Как и остальные выжившие после гибернации уроженцы Лунбазы, Флэттери был неравнодушен к природным явлениям.

Он облокотился на парапет, тянущийся вокруг Теплицы, и стал наслаждаться видом созданной его гением деревни. Но тут ветер бросил ему в лицо удушливый запах гари. На Флэттери был красный пиджак, означающий для всех служб охраны, что он еще жив, и напоминающий всем остальным, что он — директор. Пусть они поглядят на него, бесстрашно появившегося на крепостных стенах. Пусть сообразят наконец, против кого посмели восстать.